MGIMO STORIES. ПУТЕВОДНАЯ ЗВЕЗДА.

РОМАН ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ

2019-09-09 19.45.13
Мои родители познакомились у того самого знаменитого большого зеркала, что, надеюсь, и ныне украшает цокольный этаж здания на бывшей Метростроевской. Теперь в нем располагается Дипломатическая академия, а раньше находился МГИМО. Шел 1947-ой год. Молоденькая, сразу после иняза, преподавательница английского языка Тамара Кошелева, красавица-блондинка с косой вокруг головы по тогдашней моде, и Владимир Толстиков, студент-второкурсник в военно-морском кителе, напоминавшем о недавней демобилизации. Их представил друг другу общий знакомый, но мама позже признавалась, что и раньше, сбегая вниз по лестнице после проведенных занятий, засматривалась на высоченного статного парня с пышной, кудрявой шевелюрой, стоявшего на площадке у зеркала с неизменной курительной трубкой в руке. И не она одна...

Отец был старостой курса, вошедшего в историю МГИМО не только тем, что на нем учились дочери знаменитых отцов – Светлана Молотова и Эра Жукова, – но и большим числом выпускников, позже ставших гордостью нашей дипломатии, науки, журналистики и многих других областей. Вот лишь несколько имен: Станислав Кондрашов, Леонид Камынин, Джермен Гвишиани, Арнольд Калинин, Артём Меликян.

Во время Великой Отечественной войны отец служил на Тихоокеанском флоте в разведотряде легендарного Виктора Леонова, участвовал  в освобождении Кореи от японцев, был награжден орденом Отечественной войны. Случайно узнал от сослуживца-москвича, что в столице открылся институт, где «учат на дипломатов». Так родилась мечта, и, едва демобилизовавшись, 22-летний сибиряк отважно отправился прямо в Москву.

История поступления отца в МГИМО заслуживает отдельного рассказа. На подготовку к экзаменам у него было три недели. И если школьный курс истории,  литературы и географии бывшему отличнику, обложившемуся учебниками, удалось восстановить в памяти сравнительно легко, то с иностранным языком вышла загвоздка: в школе учил немецкий, за пять прошедших лет забыл и то немногое, что знал. Под рукой оказался учебник английского, его и выбрал, щедро отведя на подготовку целую неделю. Остальные экзамены сдал на «хорошо» и «отлично», иностранный язык был последним. Принимал его немолодой, сурового вида преподаватель по фамилии Корзинкин. О нем в нашей семье всегда вспоминали с благодарностью. И вот почему: послушав несколько минут чтение текста, он вежливо спросил: «Скажите, где вы изучали английский язык?» На что отец ответил: «Честно говоря, я его нигде не изучал». Помолчав, Корзинкин произнес: «Что ж, за смелость ставлю вам тройку». И тем решил судьбу абитуриента (а заодно и нашей будущей семьи): руководство института понимало, как трудно фронтовикам возвращаться к учебе, и проходной балл был для них щадящий.

Родители поженились в 1950-ом и, как я позже не раз слышала от их бывших однокашников и коллег, считались в ту пору самой красивой парой МГИМО. Получив диплом, отец поступил на работу в Совинформбюро (предшественник нынешнего РИА Новости), а еще через год ему предложили должность корреспондента в Корее, где тогда шла война. Мама готова была ехать с ним хоть на край света, так что отправились они вдвоем, а если быть совсем точной, с ними уже была и я, хотя, покидая Москву, они об этом еще не знали. В Пхеньяне молодой семье пришлось поселиться в пещере, бывшей из-за частых авиа налетов самым безопасным видом жилья в практически разрушенном бомбежками городе. А жизнью рисковали в тех условиях почти каждый день. Однажды просто чудом не погибли. Когда до маминых родов оставалось три-четыре недели, отец должен был на «газике» сопровождать ее в Китай, чтобы затем посадить на московский поезд дальнего следования. Дело было зимой, и утром в день отъезда в Пхеньяне неожиданно выпал снег. Водитель-кореец не растерялся и для маскировки быстро выкрасил машину в белый цвет. Тронулись в путь, но уже через несколько километров снега на земле не было, и белая машинка, на темной дороге оказалась прекрасной мишенью для неприятельских самолетов. Как только начинался налет, ехавшие в «газике», выскакивали из него и падали в канаву. Но удача сопутствовала им: сумели благополучно добраться до китайской границы, и через положенное время в московском роддоме на Большой Пироговке появилась на свет я, их дочь Ирина, а через два года и еще одна дочка, Лидия.

Вернувшись из Кореи, отец отучился в Академии общественных наук, защитил кандидатскую диссертацию и почти четверть века проработал в международном отделе ЦК. А затем была самая интересная и любимая им работа – руководителем Комитета солидарности стран Азии и Африки. Во время многочисленных командировок Владимир Григорьевич Толстиков побывал в десятках стран, встречался с главами государств и правительств, министрами, Нобелевскими лауреатами. Но каждый раз, возвращаясь в Москву и проезжая мимо здания у Крымского моста, он неизменно снимал шляпу, приветствуя alma mater.

Родители прожили вместе более 60-ти лет. Отец скончался осенью 2011 года, немного не дожив до 88-ми. А мама, Тамара Кирилловна, готовится в ноябре отмечать свое 95-летие. Ходит она с трудом – все-таки возраст, но голова светлая и память прекрасная: проработав в МГИМО более тридцати лет и выйдя на пенсию в середине 80-х, она до сих пор помнит по именам и фамилиям всех своих любимых студентов и коллег-преподавателей, интересуется новостями, связанными с родным вузом, радуется его успехам и всегда говорит о нем: «Наш Институт».

ИРИНА ТОЛСТИКОВА (МАККЕЙ), МЖ-1975

1. Тамара Кирилловна, 19462. Владимир Григорьевич, 1946

3. С первой группой студентов3а

4. Перед отъездом в Корею

5. В Доме Ученых, на праздновании своего 90-летия