Николай Юрьевич Романов

Россия, Москва / Париж

«Каждый человек подобен воску. Каждый православный христианин должен быть подобен мягкому воску.»

untitled
(Размышления, навеянные праздником Православной Пасхи )

Существует много причин, по которым Господь приводит разных людей к вере. Но для каждого православного христианина после его прихода к ней в жизни существует только один путь, растягивающийся для каждого из приходящих в церковь людей на всю его земную жизнь. По существу, вся дальнейшая жизнь православного христианина после его крещения и воцерквления посвящена следованию этому пути внутреннего преображения.

При том, что после прихода к вере, православному христианину никогда не следует забывать внешне кажущуюся весьма простой мысль о том, что всякий приходящий в церковь человек в полной мере подобен бесформенному куску воска. Разница лишь в том, что в детские годы жизни человека такой воск ещё мягок и податлив. Он легко впитывает любые изменения формы и наносимые изображения, которые налагают на него рука мастера и то окружение, в котором он находится, - в дальнейшем сохраняя их в неизменном виде на долгое время. В христианстве, для каждого обращающегося к вере человека, подобным работающим с этим воском мастером становится сам Христос, а его окружением – семья, храм и возникающая вокруг храма церковная община. А в более широком смысле и все сообщество православных христиан.

Вот почему так важно, чтобы уже с самых ранних детских лет человек был введён в храм и ознакомлен с правилами церковной службы, с историей и содержанием священных текстов, со своей будущей ролью в мире и отношением к окружающим его людям. Ведь с годами тот, такой податливый в детстве, кусок воска, который представляет из себя человек, постепенно огрубевает, затвердевает, делается всё более и более неподходящим для обработки, на нём появляется грязь, выщербины и трещины, оставляемые жизненными переживаниями и далеко не всегда счастливым жизненным опытом.

В таких случаях, чем старше по возрасту впервые приходящий в храм человек, чем богаче и сложнее его жизненный опыт и багаж накопленных знаний и переживаний, чем неподатливее, критичнее и более косным становится он к восприятию всего нового, - тем труднее, а зачастую и мучительнее бывает для него тот процесс обретения и постижения веры, который у податливого и открытого руке божественного мастера ребенка не вызывает никаких затруднений.

И там, где ребенок просто впитывает то, что приходит в него через храм и постижение веры, не сопротивляясь и не препятствуя ничему из происходящего, взрослый человек часто испытывает противоречивую глубину чувств, - часто граничащих с отчаянием, неприятием и даже прямым отрицанием потребности в изменениях, которую несет с собой рука божественного мастера. По аналогии с тем, что если мягкий воск легко принимает на себя любую форму, изображение и любое знание, то уже затвердевший воск лишь мучительно ломается и крошится под резцом, стремящимся придать ему нужную форму. Часто становясь уже не поддающимся божественной обработке. Поскольку любая подобная трансформация для воцерквляемого человека означает утрату части уже оформившегося у него самовосприятия по отношению к окружающему его миру, к его статусу в нем и того стиля личного поведения в этом мире, на которые, как он считает, он имеет полное право сообразно своим заслугам, положению или иным мирским качествам. Терять которые или добровольно отказываться от которых во имя веры ему объективно жаль.

Вот почему в Писании говорится о том, что каждый, желающий обрести Царствие Божие, должен уподобиться детям, воспринимающим мир и божественное знание такими, какие они есть, а не такими, какими их хочется видеть взрослым и сложившимся людям, которым до восприятия божественного слова часто не хватает именно той наивности, безоговорочной веры и пластичности, которая свойственна каждому из нас в период детства. И вот почему каждый взрослый, осознанно или из нужды приходящий в храм, со временем должен вновь уподобиться тому мягкому куску воска, каким он был в детстве. Что неизбежно на пути христианского становления для каждого из нас, вне зависимости от возраста прихода к вере. Поскольку только в этом случае человек вновь в полной мере окажется способным к восприятию божественного слова, окружающего его мира, своего места в нем и спасительного пути веры ничем ещё не замутнёнными глазами ребенка, принимающего происходящее вокруг него сердцем как данность и не пытающегося осмыслить или переосмыслить происходящее, противопоставляя ему себя и свою точку зрения.

Поэтому приходящий в православие зрелый человек должен в прямом и переносном смысле изначально быть готовым к тому, что ему придётся “ломать” себя под положения веры, под соблюдение требований, налагаемых христианским образом жизни, под чёткое следование тому новому распорядку течения этой жизни и личного поведения, которые он добровольно принимает на себя, становясь христианином, и следование которым с этого момента становится для него основой не только его личного будущего спасения, но и служения окружающим его людям, стране, церкви и православию.

У кого-то этот процесс идет быстрее, а у кого-то подобный путь занимает целую жизнь. Ведь чем мягче воск, тем быстрее, легче, ярче и отчетливее остаётся на нём тот отпечаток, который хочет наложить на душу человека Господь. Но по существу, его содержание определяется одним и тем же общим для всех образом, даже простым подобием которого все мы хотя бы раз в жизни хотели бы стать, но так почему-то и не стали. Поскольку только искреннее стремление к нему способно указать человеку тот спасительный путь, на который он в первый раз вступает уже тогда, когда приходит в храм, - пусть даже из чистого любопытства переступая его порог, - и продолжением которого для него становится все более ревностное, но при этом и все более осознанное в своем смысловом содержании, следование христианскому мироучению во всей возрастающей глубине его понимания.

Собственно, в этом и заключается принципиальное отличие православного мировосприятия от протестантского или католического. Равно как и протестантского и католического восприятия дисциплины веры от православного. В протестантизме к христианской вере приходит уже взрослый человек, - чувствующий и осознающий в себе потребность к внутренним изменениям, - но стремящийся осмыслить и подстроить положения этой веры под себя, ничего в себе для того по существу не меняя. За исключением лишь сравнительно узкого круга житейских положений, которые по замыслу авторов протестантских и неопротестантских религиозных концепций должны способствовать улучшению сугубо материальной составляющей жизни человека, доминирующей в составе этих направлений в христианстве. Т.е. взрослому человеку в этом случае вовсе не обязательно снова уподобляться ребенку, чтобы подобно вновь размягченному в тепле рук божественного творца куску воска вобрать в себя всю глубину той части божественного откровения, которую этот творец стремится передать ему, запечатлев в создаваемом им в человеке образе.

В протестантизме человек принимается таким, каким он есть. Ему не нужно духовно меняться, не нужно страдать, переживать, испытывать угрызения совести, а зачастую и предаваться столь нелюбимым современными людьми мучительным размышлениям о праведности их поступков или пытаться избегнуть гнетущей внутренней пустоты, заставляя его стремиться любым способом заполнить своё внутреннее одиночество иллюзией общения и социальной вовлечённости.

Более того, в протестантизме подобный затвердевший человеческий воск со всеми оставленными на нем жизнью следами даже приветствуется в неизменном виде. А в отдельных случаях стремление к подобному окостенению культивируется протестантами в людях специально, выдаваясь за твердость духа, убежденность в вопросах веры и чёткое следование принятым в той или иной протестантской церкви догматам. В то время как мягкость и податливость, наоборот, осуждаются. Что сводит восприятие такими людьми божественного откровения к механическому следованию букве священных текстов и набору правил, никак не способных повлиять на эволюцию внутреннего мира человека подобно тому, как через этот процесс проходит ребенок, и как на необходимость этого прямо указывают священные тексты.

То же во многом верно и в отношении католицизма, когда с ранних детских лет человеку пытаются путем жестокой дисциплины привить то, что ребенку в эти годы не свойственно. А именно, - не свойственное ребёнку восприятие мира взрослым человеком, достигаемое через беспрекословное подчинение, дисциплину, следование церковной догме и механическому пониманию священных текстов.

Закономерным итогом подобного подхода оказываются дети, “состарившиеся” еще в младенчестве, утратившие в процессе подобного воспитания все те черты, которые присущи живости поведения обычного ребенка и которые позволяют ему воспринимать мир таким, каким его открывает для них его создатель, а не таким, каким его навязывают и заставляют воспринимать по своему усмотрению взрослые воспитатели.

При том, что последние часто провоцируют прямо обратную реакцию ребенка на священные тексты, отталкивая их от Бога и заставляя воспринимать всё то, что связано с христианством, христианским мироучением, образом жизни и поведением, как нечто противоестественное, травмирующее, вызывающее отрицательные эмоции или любым иным образом подталкивающее уже взрослых людей к восприятию мира даже не просто таким образом, как им того захочется самим, а так, как они видят, как его воспринимают окружающие их люди, - по тем или иным причинам далёкие от христианства. Поэтому нет ничего удивительно к том, что из подобных детей-“старичков”, - с искажениями, привитыми подобным насильственным воспитанием психологией и образом восприятием мира, - вырастут в лучшем случае люди, стремящиеся отойти от христианства, а в худшем, - его горячие противники и ненавистники.

Последнее, собственно говоря, и отличает культуру и путь приближения человека к Богу и восприятию божественного содержания христианского вероучения, принятые в православии, от насаждаемых в католицизме и протестантизме. В православии связь с божественным достигается через принятие на себя человеком формы этого божественного, достигаемое за счет внутренней податливости, когда ребенок или уже взрослый человек уподобляются упомянутому выше мягкому воску. В то время как в протестантизме культивируется максимально неизменное закостенение человека в его привычных, сложившихся рамках жизни. Под которые различными направлениями в протестантизме механически подстраивается религиозное содержание христианства для каждого своего адепта, без необходимости какой-либо существенной внутренней работы такого человека над собой. При том, что в католицизме делается всё для того, чтобы заставить этот человеческий воск застыть и закостенеть еще в самом детстве, т.е. именно в тот период, когда человек особенно восприимчив и открыт к восприятию и постижению веры через сердце, а не через еще отсутствующий у него и не успевший сформироваться рассудок, и в наименьшей степени стремится подстроить ее положения под себя, как то происходит с ним в дальнейшем, в уже взрослом возрасте.

И если в рамках наводнивших в последние годы страну различных псевдохристианских течений в среде их последователей бытует ключевое мнение о том, что “бог и религия могут быть такими, какими я захочу их видеть, и принимать лично для себя, да и вообще, - воспринимать их такими, как хочется лично мне”, то в православной традиции человек с первых же дней своего воцерквления вступает на сложный и безукоснительно обязательный к соблюдению для каждого христианина путь коренного внутреннего изменения себя самого, своего образа жизни, своего сознания, отношения к окружающему его миру и личного поведения сообразно тому, каким диктует ему быть вера, благочестие, добротолюбие, христианская мораль и иные уложения, которым должен следовать каждый христианин на пути своей жизни. Формируя тем самым строй внутренних дисциплинирующих правил, обязательных к исполнению каждым православным христианином.

Вот почему существует краеугольное отличие понятия внутренней дисциплины и самодисциплины человека в православии от тех же понятий, принимаемых в католицизме и протестантизме. В православии самодисциплина всегда носит глубоко осознанный характер, связанный с глубоким пониманием православным представителем христианского мироучения обусловленной необходимости следовать тем или иным требованиям именно таким образом, как это приписывается верой, церковными правилами или монашеским уставом. При том, что такая необходимость со временем трансформируется для него в потребность, которая в дальнейшем и просто перестаёт замечаться человеком в повседневной жизни, прочно растворяясь в её содержании в качестве неосознанно исполняемой нормы присущего ему поведения, когда в итоге своего духовного взросления человек плотно сохраняет в себе на всю жизнь отпечаток труда божественного создателя, который тот наложил на него в период его возрастания в лоне церкви. И результатом чего и становится в итоге возможной жизнь человека в Боге и жизнь человека по Богу.

В то время как в других течениях христианства подобного подхода нет, а самодисциплина и внутренняя дисциплина навязываются человеку насильно, через наказание, ограничение, приказ и угрозу отторжения его средой близких ему людей. Приводя лишь к тому, что сформировавшийся с годами человек учится либо безропотно подчиняться, либо впадает в крайность ненависти к тому, что вызывало в нем страдание. И вместо восприятия и принятия божественного откровения в качестве главной и неотъемлемой части всего своего будущего земного существования такой человек стремится не только к отходу от христианской веры, но часто и к прямому глумлению над ней или представителями духовенства. И в таком случае уже никак нельзя говорить о жизни человека в Боге через облагораживающее, дисциплинирующее влияние христианского мироучения, а о прямой мести такого человека Богу за якобы доставленные ему страдания, выразившиеся в тех жестких ограничениях непонятного ему дисциплинирующего характера, которые накладывались на него в детстве.

При том, что Господь никогда и ни от кого не требует невозможного. Сознавая индивидуальность каждого человека и промыслительно видя его сильные и слабые стороны, - на которые, по мере христианского взросления, постепенно все более назидательно и указывает нам, давая понять, что и как должно меняться в нас самих, а также указывая тот путь, как это лучше сделать конкретно каждому.

И на этом пути нет, как в школе или институте, оценок за успеваемость, да они здесь и несостоятельны. Поскольку мерой возрастания человека в вере являются его мысли, его убежденность, его способность воплотить в окружающей жизни на практике все то, к чему исподволь подводит его следование вере. К испытанию чего, как к выпускному экзамену, Господь со временем подводит всех приходящих к нему людей, чтобы по мере их христианского взросления, а также по мере их сил и готовности испытать на прочность возросшую силу их веры и убеждённости духа или, наоборот, путем различных “внезапно свалившихся” испытаний дать понять излишне возгордившемуся человеку, что далеко не всё из того, что тот считает для себя уже возможным, обретённым и достигнутым, является таковым в действительности. Как бы зачастую невыносимо трудно, а иногда и травмирующе для душевного или физического равновесия это ни происходило и ни казалось людям в современном нам мире, - насквозь пропитанном ложной моралью, отчуждением от окружающих, самообособлением и безразличием ко всему, что не касается лично нас.

Да, исповедующий подобный подход современный городской житель может считать, что он обособляется от окружающего его мира. Но ведь мир-то от него в действительности не обособляется. И вот почему нет для современного человека ничего страшнее, чем суметь в первый раз в жизни преступить себя, не оставшись равнодушным к тому, чего можно избежать, просто одев на себя привычную маску лицемерия, и благодаря ей не замечать происходящего вокруг него беззакония.

Однако хотя бы раз сумев переступить через себя, - во второй, в третий и во всех последующих случаях сделать это будет уже всё более легко, какими бы внешне тяжёлыми и непреодолимыми ни казались встающие перед людьми испытания их веры и готовности защитить ее не только на словах, но если потребуется, то и на деле. Что, собственно говоря, и определяет в итоге степень духовной зрелости христианина в православии, достигаемой через осознанное понимание им необходимости внутренних самоограничений и следование различных дисциплинирующим факторам, а не через окрик, угрозу наказания и механическое выполнение приказов, не поддающихся осмыслению правил или через повторение раз и навсегда заученных им требований и последовательности действий и стиля поведения, которые, как считается многими, будучи выполненными с безукоризненной точностью, и делают человека христианином.

Николай Ю.Романов
----