Вы своими глазами видели британский мир, японский, затем американский. Будет ли китайский мир - если такой состоится - лучше их? Такой вопрос я задал приезжавшему в Москву одному из самых уважаемых в мире и, видимо, самому результативному в истории столетия лидеру нации - бывшему премьер-министру Малайзии Махатхиру Мохамаду.
Если очень коротко, то его ответ был: да, в целом - лучше. Но здесь надо сделать достаточно длинное отступление для тех, кто не застал славную эпоху между 1981 и 2003 годами, когда при Махатхире Мохамаде Малайзия из "третьего мира" стала чудо-государством, практически войдя в клуб развитых, технологически модернизированных стран, чье население рывком из чуть не XIX века оказалось в XXI. В то время как соседним с Малайзией, таким же, вроде бы, странам ничего подобного не удалось. Ни один мировой лидер, включая Рузвельта или Сталина, такого и в таких масштабах (с поправкой на размер страны) не достигал.
Искусство быть неприятным
Предыдущие три слова - название одной из глав вышедшей в России в 2001 году книги о малайзийском премьере. К моему изумлению, эту главу еще можно обнаружить на одном из дискуссионных форумов. Так или иначе, в Россию приезжал абсолютно легендарный человек, у которого не стесняются учиться ни Владимир Путин, ни Нурсултан Назарбаев, ни собратья Махатхира по Юго-Восточной Азии. Особенность этого человека - не бояться высказывать свое мнение самым резким образом и идти наперекор всем, в том числе, в свое время, в качестве лидера нации.
Эта его особенность не раз спасала нацию от множества неприятностей. Например, следование незыблемым в ту эпоху рецептам МВФ по выходу из кризисов превратили в руины только что процветавшие экономики стран АСЕАН во время азиатского финансового кризиса 1997-1999 годов. Кризис сломался на Махатхире, который не побоялся поступить ровно вопреки МВФ. МВФ после этого поменял доктрину.
Сейчас, в отставке, Махатхир выступает в должности мудреца глобального масштаба, он дает советы лидерам наций и регионов. В Москве его тоже принимали на высшем уровне, однако он еще прочитал лекцию в МГИМО, где я и подстерег его со своим вопросом.
Расшифровывается этот вопрос просто, поскольку родился Махатхир в 1925 году. Это означает, что он лично помнит времена Британской Малайи и японской оккупации, ну, а в самые острые годы его премьерства - 1990-е - казалось, что мир действительно имел шанс стать "американским", похожим на безраздельную гегемонию Великобритании во всем мире между первой и второй мировыми войнами.
Наконец, политический взлет Махатхира начался с беспощадной книги - "Малайская дилемма", где он открыто написал о том, о чем говорить слишком громко в стране было не принято: китайская треть населения Малайзии заняла ключевые позиции в ее бизнесе (и не только), и коренным жителям, малайцам, надо что-то делать.
Так что с китайцами во всех их видах Махатхир знаком лично и хорошо. Так же, как знаком он (как уже и вся планета) с более чем реальными оценками перспективы превращения Китая в ближайшие 10-20 лет в первую державу мира в экономическом, а потом и в прочих планах.
Китайцы никого не учат жить
Китайцам в их международной дипломатии и экономической экспансии по всему миру не важно, какая в тех или иных странах политическая система, отвечал Махатхир. Они никогда не требуют эту систему менять. Они, вместо этого, меняют экономику, делая ставку на поддержание стабильности, они направляют страны-партнеры к успешному экономическому развитию.
Именно эта врожденная особенность национальной философии, говорит Махатхир, возможно, доведет китайцев до мирового первенства. До того, что на смену Вашингтонскому консенсусу идет Пекинский консенсус. Этот второй консенсус может оказаться куда эффективнее. Но если в странах-партнерах Китая будет царить авторитаризм и злоупотребления властью, тогда там произойдет катастрофа. Китай очень хорошо это понимает, и каждый раз принимает для себя трудные решения по поводу своих многочисленных партнеров.
Но развивающиеся страны мира видят Китай, прежде всего, под одним углом зрения: там, где США пытались сделать политические реформы предварительным условием партнерства, Китай поступает наоборот. И выигрывает. Тем более, что для растущих экономик рынки ЕС и США сейчас уже не кажутся такими же привлекательными, как раньше.
Мир без Запада?
В порядке послесловия можно сказать, что основные силы экспертов-международников по всему миру брошены сейчас на поиски ответа именно на этот вопрос. В режиме реального времени выходят доклады и целые книги. В качестве примера могу привести упавший в почту буквально на прошлой неделе анонс на выход оксфордской книги "Переоценка китайского подъема".
Там многое ясно даже по оглавлению, поскольку правильная постановка вопроса - первый и главный шаг к получению правильного ответа. Как вам, например, такой раздел книги, как "Мир, в котором нет Запада". Правда, дальше авторы поставили знак вопроса.
На протяжении всей книги авторы возвращаются к той самой мысли, что прозвучала в нашем с Махатхиром вопросе-ответе: к мысли о сравнении американского и китайского подходам к лидерству. Постоянно мелькает здравая мысль: если большая часть мира не любит Америку, это еще не означает автоматически, что она полюбит Китай. Вычерчиваются сложные таблицы, где балансируются разные компоненты державности: военная, экономическая, культурная.
И, в общем и целом, получается, что Китай, чья военная мощь еще долгие десятилетия не будет дотягивать до прочих больших держав, добивается международных успехов прежде всего за счет "мягкой силы" в сочетании с экономическим фактором. То есть, это и есть то самое, о чем говорил Махатхир Мохаммад.
Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Наталья Наумова17 марта 2011
Комментарии
Показать все комментарии