Николай Юрьевич Романов

«Встретимся в арбитраже!» Этой довольно емкой, смелой и однозначной по своему отчаянию формулировкой завершились длившиеся последние несколько недель совершенно безрезультатные переговоры между российской и украинской стороной, проводившиеся при посредничестве и экспертном содействии представителей европейских международных институтов и закончившиеся по сути в итоге полным фиаско для российской стороны. Каких-либо договоренностей по цене на газ и полному урегулированию спора по данному вопросу между Россией и Украиной так и не было достигнуто, а единственной проигравшей в этой ситуации стороной потенциально оказываются страны Европейского Союза, фактически оказавшись поставленными перед фактом недопоставок голубого топлива для своих экономик и возможным его дефицитом не только предстоящей зимой и на ближайшую перспективу, но уже и этим летом ввиду начала активного отбора украинской стороной газа из т.н. транзитных газохранилищ, предназначенных для стран ЕС.

Значит, - встретимся в арбитраже. Хотя, собственного говоря, другого варианта развития событий и нельзя было ожидать изначально ввиду сложившейся ситуации как с платежеспособностью Украины, так и с общим политическим и экономическим фоном, на котором должны были осуществляться газопоставки и платежи по ним. Как на территорию раздираемой гражданской войной, анархией и безвластием Украины, так и на территорию Евросоюза.

Итак, Украина обращается в Международный Арбитражный Суд Стокгольма с иском к Российской Федерации за срыв газовых поставок и нарушение обязательств в соответствии с договоренностями, достигнутыми при подписании последнего газового соглашения между Киевом и Москвой.

На вопрос о том, что собирается делать России в случае обращения украинской стороной в арбитражный суд, глава «Газпрома» на днях заявил: «Выигрывать!» Но насколько действительно подкреплена реальной уверенностью такая позиция представителя российской стороны ? Даже не вдаваясь в технические подробности самого контрактного соглашения по поставкам газа на Украину и его цене, рассмотрим эту ситуацию с позиций обстоятельств будущего судебного разбирательства.

Первым, что обращает на себя внимание, является отсутствие каких бы то ни было оснований у российской стороны к подобному резкому повышению цены на газ, которые учитывают в арбитражных судах только в случае крайне неблагоприятного изменения международной товарной ценовой конъюнктуры, а также девальвационных мер в части валют, в которых осуществляются расчеты, - оправдывающих тем самым внезапное изменение установленной в контракте цены. В мире подобных изменений не произошло. Следовательно, в данном случае действует ничем не оправданный внерыночный и внеконтрактный подход при повышении цены российской стороной.

Вторым моментом является то, что межгосударственные соглашения, в отличие от обычных норм контрактного права на корпоративном уровне, имеют очень жесткую привязку к бюджетной системе вовлеченных в такие соглашения государств. Иными словами, планируя государственный бюджет на отдельно взятый период времени, в частности, на один год, украинская сторона закладывала в него совершенно конкретную цену за газ, установленную в достигнутом с «Газпромом» соглашении, определяя объем источников, необходимых для оплаты поступивших газовых объемов. Внезапное и ничем контрактно и рыночно не мотивированное изменение цены на поставляемый на Украину газ с российской стороны автоматически означает, что стране пришлось бы изыскивать дополнительные средства на оплату таких поставок, что в случае Украины означало бы урезание других сверстанных и принятых на год бюджетных программ, а также использование неких внебюджетных средств, которых у страны нет.

Иными словами, украинский бюджет на 2014 год и далее не предполагал подобного драматичного повышения цены Российской Федерацией, а также учитывал особенности договоренностей по схеме оплаты газопоставок, в том числе и за счет встречных платежей российской стороной за аренду объектов на территории Украины и т.д. И повышение цены фактически в два раза означало бы для бюджета страны крах и необходимость его оперативного пересмотра, что более-менее доступно и реализуемо в условиях бюджетов коммерческих предприятий и даже крупных компаний, но не государств.

Именно поэтому, в случаях принятия решения одной из высоких сторон контрактных отношений по содержанию определенной установленной цены, после уведомления о том противоположной стороны, предусматривается завершение текущего контрактного года по этой цене, а затем последовательное и поэтапное, в течение года или двух, в зависимости от характера изменений ценового диапазона, повышение (изменение) цены до того уровня, какой инициирующая подобные изменения сторона считает для себя приемлемым (при условии согласия и подтверждения такого условия стороной-партнером), с определением этого переходного периода и его этапов либо в новом договорном соглашении, либо в уже действующем соглашении в виде существенного к нему приложения. Что преследует целью не нанести существенного вреда экономике и финансовой системе страны-партнера, ее бюджетной системе, при одновременном соблюдении своих собственных интересов, с отсутствием резких потрясений для обеих экономик.

С российской стороны этого сделано не было. Более того, в ходе переговоров была отвергнута даже сама такая возможность, существующая и принятая в международной коммерческой практике в части операций на межгосударственном уровне. Причем, подобная ничем с коммерческой и деловой точки зрения позиция Москвы обязательно будет учтена арбитражным судом не в ее пользу.

Третьим моментом является довольно шаткая позиция российской стороны по т.н. «крымскому вопросу» и «крымской аннексии», связанная с условиями аренды военных объектов и условиями размещения российских воинских частей на территории города Севастополь в качестве существенного условия по газовым соглашениям. Переход данной крымской территории под юрисдикцию Российский Федерации автоматически спровоцировал отказ российской стороной от дальнейшей оплаты аренды соответствующих объектов, средства за которые направлялись, помимо бюджета Украины, и на погашение задолженности по газопотреблению украинской стороной.

Даже не рассматривая политическую составляющую вопроса и не вдаваясь в дискуссии относительности законности или незаконности перехода Крыма под российскую юрисдикцию, очевидным является то, что российская сторона опять-таки была обязана в полном объеме за 2014 год осуществить оплату причитающихся украинской стороне средств по соответствующим договорам аренды военных и связанных с ними гражданских объектов на территории Севастополя и в Крыму. Именно в части соблюдения принципов бюджетного правила как украинской, так и для российской сторон. Ввиду того, что указанные денежные средства, предназначенные на эти цели, уже были заложены в бюджет. Как в российский, так и в украинский. С уведомлением украинской стороны о том, что в 2015 году и далее указанные выплаты производиться больше не будут в связи с прекращением действия предмета соответствующего соглашения. Но не ранее того.

Но что самое главное, отказ от этих платежей, носящих внерыночный характер применительно к объекту газового соглашения, даже с учетом его существенности применительно к достигнутым ранее договоренностям, не является основанием для внерыночного повышения цены за газ, предложенное российской стороной около двух месяцев назад. Что также будет расценено арбитражным органом не в пользу России, хотя и не затрагивает напрямую области экономических и контрактных отношений.

Четвертым моментом является весьма странная с точки зрения любого арбитражиста политика Москвы применительно к Киеву в части газопоставок за прошедшие несколько месяцев. Несмотря на отсутствие платежей с украинской стороны даже по старой согласованной в предыдущем соглашении цене, газопоставки в киевском направлении не только не были сразу же ограничены или прекращены Москвой (как то обычно бывает в случае повышения совокупности связанных с реализацией соглашений рисков), но и наоборот, проводились в форсированном объеме, превышающем плановые объемы и график закачки газового топлива. С отсутствием какой бы то ни было оправданной рыночной и ситуационной (например, климатической) мотивированности данных действий. Отличных от заявлений российской стороны о поддержке братского народа в трудной ситуации. Хотя любой мало-мальски знакомый с вопросом человек обязательно скажет, что отказ от сокращения и прекращения газопоставок на том направлении и весь этот «фестиваль неслыханной щедрости» был вызван вовсе не какими-то альтруистическими соображениями, а элементарным отсутствием так и не выстроенных за 23 года в Новой России на западном направлении резервуаров для накопления и хранения голубого топлива в том случае, если возникнут проблемы с его транспортировкой получателям как по экспортной трубе, так и собственно на Украину, в том числе, и в части нарушения оплаты поставок. А поскольку сжигать газ в виде «лисьих хвостов» ввиду украинской границы, равно как и просто выбрасывать его в атмосферу никто не собирался, то ввиду отсутствия мест хранения оставался лишь вариант продолжения прокачки газа на Украину, а также по экспортным газомагистралям с высоким уровнем риска отбора этого газа украинской стороной. Что и было проделано с 16 июня, когда основной газопоток на Украину не прекратился, а просто пошел в экспортную трубу со слабо отождествляемыми перспективами на будущее. С задней мыслью о том, что «как-нибудь потом удастся это урегулировать».

В результате этого возникла странная и недопустимая ситуация, когда прежнее формализованное контрактное соглашение между украинской и российской сторонами об условиях поставки и оплаты газа фактически было разорвано со стороны Москвы ввиду ее нерыночного требования значительного повышения цены на газ, с которым не мог согласиться Киев. При этом, газ продолжал поставляться в повышенных объемах на Украину, а платежи за эти поставки не производились. Ни по старым ценам, ни по новым. Ввиду того, что ни на тот, ни даже на данный момент между сторонами просто не существует договора, который бы регламентировал ценовую и поставочную политику. Ввиду формального прекращения действия прежнего газового соглашения, - опять-таки ввиду формального отказа от его выполнения обеими сторонами.

В итоге, на Украину последние два месяца поставлялся газ, который вряд ли когда-нибудь будет оплачен вообще. Поскольку его поставки не были регламентированы соответствующим контрактным соглашением на межгосударственном уровне. И этого газа  как бы, … не было вовсе. И никакая Россия его никуда не поставляла, а никакая Украина его нигде не накапливала и не потребляла. Ни в каких объемах. И был ли этот газ вообще, а не атмосферный воздух, - тоже большой вопрос, ответ по которому заранее неоднозначен, а аргументация недоказуема. И как следствие этого, оплачивать эти газопоставки, которых ни по каким контрактам «не было», Украина не обязана. С окончательным итогом и выводом о том, что России просто не за что требовать свои деньги ни по какой ставке цены за газ, т.к. договора между странами уже не существовало.

Т.е. в течение двух месяцев голубое топливо утекало на Украину совершенно бесплатно, да еще и в форсированных объемах. А то, что происходило это безальтернативным для России образом, т.к. хранить этот газ было все равно негде, это уже проблемы российской стороны. О чем, опять-таки не замедлит сообщить российской стороне любой арбитражист. И не только в Стокгольме. Коль скоро при отсутствии между сторонами надлежащим образом оформленных контрактных отношений, ни одна из этих сторон не в праве требовать от другой стороны каких-то платежей за какие-то поставки. А именно это и имело место для России последние два с половиной месяца.

Что будет с этим газом, имел ли место теневой внеконтрактный сговор между российской стороной и украинской на последующую реализацию этого газа за рубежом, с последующим списанием поставленных объемов на убытки Российской Федерации и «Газпрома», но с зачислением солидных сумм на счета вовлеченных в эту схему лиц, - это вопрос уже вторичный, но фактом является то, что сама Россия за него денег не получит. А уж кто их между с собой с украинской и российской стороны в каких пропорциях и в каких оффшорах поделит, - это уже вопрос к прокуратуре.

Ну, и пятым моментом, является все тот же знаменитый и известный всем со студенческих лет фактор влияния обстоятельств непреодолимой силы на исполнение межкорпоративных и межгосударственных обязательств. На который, в том числе, и будет делать основной акцент украинская сторона. Связанный с ее неспособностью гарантировать соблюдение своих обязательств по всем видам заключенных с Российской Федерацией соглашений ввиду объективного наличия и влияния на территориальных направлениях их реализации данных обстоятельств. Т.е. ввиду военных действий, наличия сеператистски настроенных лиц, бунтов, стихийных выступлений местных жителей и частичной утраты контроля над данными и прилегающими к ним территориями со стороны центральной украинской власти, а также ввиду самих имевших место на Украине событий, связанных со свержением действовавшей ранее власти, - формально украинская сторона полностью и обоснованно откажется от соблюдения своих обязательств по контрактам именно в силу наличия обстоятельств непреодолимой силы. На весь срок их действия. А также на весь срок ликвидации их последствий, препятствующих выполнению таких обязательств в дальнейшем. Как это и заложено в контрактном праве. В этом случае, страна вообще не несет ответственности за какие-либо последствия. Даже (в отличие от корпоративных соглашений), - следует заметить, - в том случае, когда она не сразу по факту их возникновения, как то положено в контрактном праве, а лишь по прошествии времени несвоевременным образом уведомила другую страну - своего партнера о наличии таких обстоятельств. Или даже не уведомила о них вовсе, рассматривая складывающуюся на ее территории обстановку в качестве явного доказательства таких обстоятельств непреодолимой силы. Опять-таки, с последующей ссылкой на наличие таких обстоятельств уже в арбитраже, в процессе разбирательства. Что также допускается при подобных международных межгосударственных разбирательствах. И с этим доводом также согласится любой арбитражист. И что означает, что Россия в этом случае рискует вообще ничего не получить. Даже те суммы задолженности, которые сложились еще по старым контрактным ценам. Не говоря уже о суммах оплаты за тот газ, который поставлялся все эти месяцы формально «в никуда» и "не на основании чего".

Вот, собственно говоря, те основные пять факторов, которые внеконтрактным образом однозначно окажут влияние на принятие Международным Арбитражным Судом Стокгольма решения не в пользу Москвы, но в пользу Киева. По которым фактически получается, что России просто … нечего требовать. Т.к. никто не может заставить сторону вынужденным образом принимать насильно навязываемые ей какие-то новые условия по ранее заключенному контракту. Сторона ни в коем случае не обязана их принимать, если это противоречит ее интересам. Как в данном случае, - Украина со стороны России. И это, – не считая того содержания, которое существует в тексте самого контрактного соглашения между сторонами, и к чему немедленно могут возникнуть вопросы о состоятельности тех или иных требований. И ситуация в этом плане для России и ее перспектив в арбитражном разбирательстве складывается отнюдь не таким блестящим образом, как то преподносится в российских СМИ. Как и для «Газпрома» и самой Российской Федерации. А также для всех перспектив организации газопоставок в западном направлении.

Николай Ю.Романов

(из обмена мнениями между участниками экспертного стола в Женеве, 19/06/2014г.)