"В МГИМО я поступил совершенно по-дурацки"
Леша Лежиков после армии мечтал о сельскохозяйственном институте, а потом в качестве агронома работать в мордовском селе; лучше, если это село родное Армиево Шемышейского района Пензенской области. Здесь он окончил начальные 2 класса, а потом родители увезли его в Люберцы. После армии Леша прошел все вузы Москвы, но документы городского парня на сельскохозяйственные факультеты и институты не принимали. В то время многие выпускники сельскохозяйственных вузов правдами и неправдами старались оставаться в белокаменной, лишь бы не ехать в село. Вот и решили высокие власти прекратить доступ горожан в сельскохозяйственные вузы.

Леша уже хотел вернуться домой в Люберцы, но внимание его привлекла вывеска: "МГИМО - Московский государственный институт международных отношений Министерства иностранных дел СССР". Леша узнал об условиях поступления. Математику на факультет международных отношений не сдавать. Прелестно! С математикой он всегда придерживался вежливых отношений, а вот с языками дружил: в школе научился говорить, а в осназе - в роте особого назначения - во время службы в армии английский освоил бегло. В конце концов, дипломат ничем не хуже агронома. Маме такая профессия понравится. Отцу бы тоже понравилась, но он, весь израненный на войне, успел умереть.

Люберецкий горком ВЛКСМ охотно дал рекомендацию для поступления в престижный вуз: Леша был на заводе передовым рабочим, слесарем шестого разряда, активным комсомольцем. Сочинение по соцреализму на вступительных экзаменах понравилось даже самому - получил пять баллов; сдавая иностранный язык, преподавателя веселил шутливыми историями из армейской жизни на английском - вновь отлично. И вообще, жизнь хороша, когда все получается великолепно.

- Видишь: в МГИМО я поступил совершенно по-дурацки, - Алексей Лукьянович прервал рассказ и рассмеялся искристо, озорно по-мальчишески. Потом вынул из нагрудного кармана сигареты "Мальборо" и валидол. Поняв по взгляду наш немой вопрос, опять рассмеялся - Интересное сочетание: сигареты и таблетки, не правда ли? Ну, очень "полезно" для сердца. Особенно после его шунтирования.

Забытый "разведчик-нелегал"
Однажды, уже работая в Советском посольстве в Турции, Алексей Лукьянович поехал в соседний от Анкары город. По пути посадил старого турка с бородой, как у Льва Толстого, да еще с голубыми глазами: в Турции нередки люди со светлыми глазами - потомки смешанных браков с европейцами. Попутчик внимательно прислушивался к речи Лежикова, пытаясь определить по говору национальную принадлежность. Турки очень любопытны и дружелюбны, чем весьма нравились советскому дипломату. Наконец, попутчик не выдержал и спросил:

- Не пойму по говору: ты из какого ила (область): Карса, Синопа, Конья?..
- Я вообще не турок, - признался Лежиков и, предвосхищая следующий вопрос, предложил:- Угадай, кто я по национальности?

- Алман (алеман - немец), - неуверенно предположил попутчик.
- Йок (нет). На том берегу Черного моря какая страна? - наводяще кивнул на север дипломат.

- А-а, американец!? - осенило старого попутчика.
Старика он высадил на повороте к озеру Мугон. Это озеро громадное, в котором водится непуганая рыба: турецкие мусульмане пресноводную рыбу не едят, и русским ловить не запрещают. Поэтому наши дипломаты не терялись, и подчас вылавливали щук весом более пуда. "Я уж не говорю о сомах. Вот с такими мордами лезут, - Лежиков ладонями показывает чуть ли не ширину плеч. - Дашь чем-нибудь в рыло - все равно прет на лодку".
Отвлеклись - рыбацкий инстинкт.

Лежиков завершил свои дела в соседнем городе и вернулся в Анкару. Оказалось, бородатого попутчика в машине Лежикова видел сотрудник посольства любопытный, как турок, Евгений Уткин. Он и спросил:
- С кем это ты сегодня встречался? Такой бородатый...
- Наш забытый нелегал. Внедрили его сюда очень давно - еще при Ататюрке. Даже русский язык забыл, бедолага.
Уткин часто становился "объектом розыгрышей или сам попадал в нелепое положение: ничего не поделаешь, излишнее любопытство - штука коварная.

Жертва "корабля пустыни"
Однажды они вдвоем поехали в командировку в город Измир. Красота! Шуршит бирюзовое море, пальмы, пляж, женщины из Европы в условных трусиках, с открытой грудью топлессируют на солнышке... Неподалеку туристов развлекали верблюжьими услугами: за один доллар можно было прокатиться на "корабле пустыни". Французы весело смеются, но сесть между горбами не спешат - опасаются. А Женя Уткин и любопытен, и отважен. Сел, дабы показать русскую удаль: на коне он когда-то скакал неплохо, вот и подумал...

Однако думал недостаточно. Чтобы посадить пассажира, верблюд обычно ложится; встает не по конской, а по коровьей манере - сначала поднимает зад. Эту особенность животного не учел молодой дипломат и под смех французов кубарем скатился на прибрежную гальку. В великолепном костюме от Версаче, между прочим. Верблюд виновато, будто извиняясь, лизнул Уткина, а на ближайшего француза почему-то рассердился и густо плюнул прямо в лицо. Весело защелкали фотоаппараты. Смех.

Коммунистов с рогами не бывает
На приеме в Иракском посольстве в Анкаре Лежикова представили главному проповеднику Анкарской соборной мечети. Тот устремил любопытный взгляд на лоб и голову русского дипломата, который догадался и, сняв феску, надетую по торжественному случаю, рассмеялся:

- Эфенди, вам наврали: у коммунистов рога не растут. Гомо сапиенс и даже родственным нам приматам рога не положены.
Проповедник и дипломат стали приятелями и даже иногда встречались в домашних условиях. Однажды у проповедника гостили вместе с Евгением Уткиным и разговорились на политическую тему - о врагах Турции.

- А вы знаете, кто основной враг Турции? - ведя дипломатическую работу, спросил Лежиков и получил совершенно изумительный ответ:
- Мустафа Кемаль-паша-Ататюрк: он отделил религию от государства.

Врагом N2 Турции оказался турецкий писатель Азиз Насин, издевательски писавший о руководстве ислама. Советские коммунисты по шкале проповедника заняли лишь "бронзу" - третье место по враждебности к Турции. Наших дипломатов не устраивала даже "бронза" мусульманского священнослужителя. Конечно, работники МИДа между собой ругали отдельные недостатки в своем государстве, но когда страну бранили иностранцы, срабатывал патриотический инстинкт, кулаки непроизвольно сжимались с большим желанием дать обидчику по морде за несправедливое суждение о нашей державе.

Отставка
Дипломат Лежиков работал не только в Турции, но побывал во многих арабских странах. Самое плохое впечатление оставила Ливия, и президента Каддафи Алексей Лукьянович назвал мерзавцем: в этой стране нельзя выпивать. Есть ли худшее наказание для россиянина? Может, по этой же причине Каддафи не любили и американцы - тоже выпить не дураки. А на террористическую склонность ливийцев лишь ссылались. Об этом Лежиков поведал шуткой.

В 1992 году А.Л. Лежиков ушел в отставку в чине первого секретаря МИД. Следующим шагом в карьере дипломата значилось кресло заместителя министра МИД. Алексей Лукьянович, полный энергии, нашел другое занятие: он начал сотрудничать с национальными изданиями Мордовии. Пишет на родном языке. Писать по-эрзянски научился самостоятельно. Издал книгу "Каргоньки" - "Млечный путь". Постоянно приезжает в Саранск. Друзья по дипломатической работе тоже не забывают. В середине 1990-х годов вышли мемуары бывшего замминистра МИД А.А. Родионова, в которых автор называет Лежикова образцовым дипломатом. Нам, его землякам, такое читать приятно.

Иван Бородачев, "Известия Мордовии" (Саранск), 13.09.06.