ЖЮЛЬ ГУРДО
ШВЕЙЦАРИЯ
ОБЗОР И ПУТЕШЕСТВИЯ
ПО ТЕРРИТОРИИ 22 КАНТОНОВ
ИЛЛЮСТРИРОВАННОЕ ИЗДАНИЕ
С 750 ВЫПОЛНЕННЫМИ НА ДЕРЕВЕ ГРАВЮРАМИ
ВТОРАЯ ЧАСТЬ
КАНТОНЫ УРИ, ТИЧИНО, ГРАУБЮНГДЕН, ГЛАРУС, СЕН-ГАЛЛЕН,
АППЕНЦЕЛЬ, ТУРГАУ, ШАФФХАУЗЕН, ЦЮРИХ, ААРГАУ,
БАЗЕЛЬ, ЗОЛОТУРН, ФРИБУРГ, НОЙШАТЕЛЬ
ПАРИЖ
ТИПОГРАФИЯ АШЕТТ И КО
79, БУЛЬВАР СЕН-ЖЕРМЕН, 79
1880
Все права защищены
Автор русского перевода - Николай Ю.Романов
Стр. 1
Иллюстрация 1
Подпись под иллюстрацией 1: МОСТ НАД РЕКОЙ ТЕССЕН НЕДАЛЕКО ОТ ФАЙДО.
ШВЕЙЦАРИЯ
(ВТОРАЯ ЧАСТЬ)
ПЕРВАЯ ГЛАВА
Рассказ и общая информация о кантоне Ури. – Жители гор и приезжие туристы. - Андерматт и долина Урсерен. – Народ и обитатели области Бёцлинген. – Картины зимы и весны. – Характер и природный нрав Господина Главного Ветра. – О том, что из себя представляет горный массив Готар. – История необычных превращений приюта для странников и старой объездной дороги. – Альпийские железные дороги. – Большой туннель на пути из Гошенена в Аироло. – Этапы работ по прокладке туннеля. – О чем говорят прогнозы. – На пути из долины Тремола в Фаиду; маршрут, полный фантастических образов. – Первые пейзажи Тичино. – Горе и неприятности Леванта.
I
Прежде чем мне суждено будет пройти вместе с вами пешком те из обширных швейцарских долин, что ведут в направлении Готара, мне приходит на память история о посещении мной одного небольшого городка, расположенного на юге Германии, где мне некогда посчастливилось принять личное участие в передвижной художественной выставке, сменяющие друг друга картины которой, какими бы внешне незатейливыми по своему рисунку и исполнению они ни казалось, тем не менее, не могли никого оставить равнодушными, последовательно и во всем дополняя друг-друга, сменяясь подобно череде открывающихся перед зрителем благодаря таланту их авторов природных видов и воплощая в себе то наивысшее восприятие всех тех незабываемых образов и ни с чем не сравнимых сюжетов, которые можно увидеть только в этой обширной области, расположенной на территории столь богатого художественными панорамами кантона Ури. Однако главной их темой были все же, безусловно, берега озера Флюэлен, которые на заднем плане всех без исключения представленных на выставке полотен неизменно переходили у самого дальнего своего горизонта в окружающую эти области изломанную стену гор, местами то причудливо скрывающихся в тени друг друга, то, наоборот, важно следующих одна за другой, словно подчеркивая изысканную неповторимость своих пышных скальных форм, разглядеть которые во всей их красоте можно было лишь внимательно вглядевшись в ту туманную даль, в глубине которой эти неприступные вершины словно целомудренно скрывались от глаз столь нескромно покушающегося на их возвышенное достоинство путешественника.
Том II.
Вглядываясь в эти картины, как и в панорамах и пейзажах, которые можно увидеть в этих местах в реальной жизни, в левой части полотен можно было неизменно рассмотреть последний виток спирали горной дороги Альпенштрассе, вяло петлявшей и постепенно пропадавшей из виду среди изломов удивительных по своим очертаниям скал. Также как и на одной из них, неподалеку от берега в этот момент медленно проплывало большое пассажирское судно с поднятым на его мачте парусом квадратной формы, нарушая неподвижную гладь спокойного зеркала бухты, окруженной пышной растительностью, среди зарослей которой где-то вдалеке поднимался лишь узкий шпиль невидимой с этого места целиком деревенской колокольни. Если же проследить взглядом горный путь, уходящий все дальше вдоль долины, то легко можно рассмотреть величественную и легко узнаваемую вершину горы Бристеншток, одиноко возвышающуюся над прерывистой цепочкой прилегающих к ней со всех сторон окрестных гор. Однако вскоре это причудливое видение, подобно замысловатому рисунку на скатерти отражающееся в прозрачных водах озера, вдруг внезапно пропадает, как если бы оно вдруг неожиданно кануло в неедомую пучину бездонных вод. На смену этому образу приходит столь характерная для кантона Ури полоса тумана, превращающая все окружающее пространство в некое подобие причудливых и постоянно меняющих свои очертания парящих в небе древних руин, в которые постепенно погружается все озеро Флюэлен, и среди которых лишь временами можно увидеть шпиль стоящей где-то далеко на берегу маленькой белой церкви, а также возникающие в туманных просветах отдельные прибрежные пейзажи, туманные образы которых ни в чем и никогда не повторяют друг друга.
Перед нами лежит плодородная долина Альторф, сплошь покрытая играющими самыми разнообразными оттенками цвета лугами и плодородными пастбищами, вид на которую непривычным путешественнику образом открывался в этом месте немного со стороны, позволяя ей соседствовать с массивной вершиной горы Шахенталь, словно сторожащей раскинувшуюся неподалеку от нее деревню Бюрглен и где-то у самого горизонта смыкаясь подобно звеньям одной цепи со скальными кручами горы Бристеншток, предстающей здесь перед наблюдателем в своих очертаниях не только более величественной и открытой в ее неизменно легко узнаваемом образе, но и одновременно с этим еще и более дикой и неприступной и оттого, еще более притягательной.
Проходя один за другим отдельные этапы на этом пути, путешественник постепенно все более приближается к самому подножью этой величественной горы, склоны которой резко обрываются в сторону горы Амштег, вблизи которой основная часть долины вдруг внезапно сужается, превращаясь в сумрачное ущелье, среди скал которого не всегда может отыскать себе путь даже бурная река Ройс, распадаясь здесь на множество отдельных водопадов и шумных водяных перекатов.
Стр. 2
Иллюстрация 1
Подпись под иллюстрацией 1: РЕАЛЬП.
Именно здесь особым образом ощущается тот трагический характер, который неизменно присущ в восприятии этого места, что лишь усиливается и подчёркивается отдельными, возникающими здесь одна за другой деталями, итоговым впечатлением от сменяющей друг-друга череды которых становится превращение постепенно все более сужающегося ущелья в закрытое со всех сторон замкнутое среди каменных стен пространство, наполненное бущующими водами рвущейся на свободу горной реки. Двигаясь по ее течению, - если, конечно, уместно будет употребить это слово в отношении ущелья, в самой глубине которого простирается пробитое среди голых камней речное русло, почти постоянно скрывающееся в сумрачном тумане из-за того, что солнечные лучи достигают дна скального разлома лишь в тот момент, когда небесное светило находится в зените, - нетрудно понять, почему весь облик этих мест буквально с каждым шагом приобретает все более и более зловещий облик. В какой-то момент река словно перестает быть сама-собой, превращаясь в сплошной грямящий поток, и долина Модеран, вход в которую открывается с восточной стороны, оказывается тем последним местом, где глазам путешественника еще могут встретиться пусть и небольшие, но все-таки хоть немного выделяющиеся на фоне мертвого камня островки зелени. Вскоре на его пути остаются одни лишь голые скалы, угрожающе смыкающиеся вдоль тропинки, то причудливо вьющейся между камней, то выбегающей на карнизы и выступы, со всех сторон подступающие вплотную к горному потоку, с каждым из которых здесь связана собственная захватывающая воображение людей фантастическая история. В конце-концов, дорога выводит путешественника к знаменитой скалистой пропасти, расположенной вблизи Моста Дьявола, в которую, обрушиваясь в этот бездонный провал с неведомых высот, река Ройс утремляется с такими грохотом и шумом, которые не способны превозмочь даже десять сходящих с окресных гор каменных лавин. В этом месте река оказывается словно бы пойманной в коварную ловушку, из которой она не знает, как ей выбраться, продолжая метаться и биться о стены сковывающего ее мрачного каменного мешка, пока на ее пути не попадается большой и покатый конус выступающей на поверхность воды скалы, изо всех сил бросаясь на который, река все-таки преодолевает это последнее препятствие на своем пути, вырываясь на свободу, буквально разрывая свои пышные струи об ощетинившиеся здесь повсюду острые камни.
Мало кто из подлинных ценителей театрального искусства не сумел бы по достоинству оценить весь драматизм увиденное им здесь действа. Когда человек покидает эти места, у него часто возникает такое чувство, словно он возвращаешься обратно на землю из «призрачного мира духов». Тем более, что здесь, у выхода из этого страшного ущелья, его глазам предстает наполненная мягким и чарующим светом чаща долины Урсерен, раскинувшейся в окружении обступивших ее со всех сторон пологих горных вершин, с разбросанными на них белыми домами небольших деревень, со склонами, покрытыми густым ковром пестрой и пахучей растительности. Да и сама река Ройс, которая от самой области Твинг-Ури так и не сумела найти себе ни одного пристанища для отдыха, наконец, с радостью вырывается в этом месте из своей каменной темницы, чтобы безмятежно понежиться, раскинувшись в неге на широком ложе здешних лугов, наконец-то освободившись от сковывавших до этого ее тело тесных и мешающих ей пут.
С какой бы стороны вы ни попали в эту горную область, долина Урсерен отовсюду неизменно предстанет перед вашими глазами подобно самостоятельному маленькому миру, отгороженному от всего своего далекого окружения непроходимыми цепями скалистых гор. Однако особенно сильным это впечатление бывает в том случае, если вы выходите на просторы долины через ущелье Тру д’Ури, как если бы из области мертвых и безжизненных скал царства теней вы бы вновь вернулись в мир, полный жизни. Однако вначале для этого вам придется пройти по пустынному горному кряжу, змеяющемуся вдоль отрогов Готара, преодолеть теснины Оберальпа, или же пройти по опасному скальному выступу, поднимающемуся к самой вершине Фурки, - однако, как бы вы ни пошли, то чувство, которое охватит вас когда вы все-таки увидите это открывающееся перед вашими глазами цветущее великолепие жизни, не способно будет войти ни в какое сравнение с перенесенными вами до этого трудностями непростого пути, которые до того момента вынужденно испытывает всякий попадающий сюда человек. В том же случае, если, например, вы попадете в эту долину со стороны горного массива Реальп, пробравшись между испещренными глубокими трещинами скалами верхних областей кантона Ури и простирающимися от них по другую сторону склонами в землях кантона Вале, покрытыми черными прямоугольниками сельских домов, то перед вами по обе стороны раскинувшегося здесь подобно границе между двумя мирами горного ущелья предстанет поразительная и в чем-то даже по-своему драматичная картина отличий в образе жизни обитающих здесь бок о бок друг с другом людей, традиционный уклад которой по одну сторону ущелья ярко контрастирует с картинами цивилизованного мира по другую его сторону.
Стр. 3
Иллюстрация 1
Подпись под иллюстрацией 1: НА ДОРОГЕ ЧЕРЕЗ РЕАЛЬП.
Впрочем, сельские хижины из окрестностей Хоспенталя или Андерматта, обычно сложенные наполовину из дерева и наполовину из камня, мало чем отличаются от тех домов, которые встретятся вам на пути в расположенных выше областях. Однако, в отличие от них, строители этих зданий явным образом лишь в самой незначительной степени заботились о том, чтобы придать своим творениям хотя бы некое подобие равновесия и симметрии. Будучи построенными тут и там, и почти всегда располагаясь у самой дороги, уже одним своим видом эти странного вида дома не оставляют никаких сомнений в том, что их жители обязаны своим существованием лишь торговому маршруту, проходящему через Готар, причем все без исключения эти строения, включая даже те из них, что были возведены здесь совсем недавно, не знаю, каким уж необычным образом, неизменно представляют своим обликом самые настоящие развалюхи, проезжая мимо которых в течение многих лет, всякий раз невольно удивляешься тому, что они еще не рассыпались и по-прежнему стоят на своем прежнем месте. Обычному человеку бывает просто невозможно понять, как эти шаткие стены, построенные без единой капли цементирующего их строительного раствора, кажущиеся насквозь изъеденными временем уже с самого момента своего возведения, способны на столь продолжительное существование ? Может быть, этим своим долголетием они обязаны каким-то неведомым свойствам тех желтых бород лишайников, которыми они успевают обрасти за долгие годы, и которые словно защищают слагающие их камень и дерево от непогоды и неизбежного старения ? Или же своему бесконечному существованию, как, впрочем, и своему появлению здесь на свет, они обязаны трудолюбивым рукам живущих в них тех странных людей, год от года, не зная устали, постоянно ремонтирующих и достраивающих эти обитаемые развалины, в глазах которых эти все более ветшающие строения по-прежнему выглядят такими, какими они были в момент завершения их строительства, пусть даже и превратившись со временем в глазах путешественников лишь в тень того надежного убежища от непогоды, которым они были до этого, будучи готовыми в любой момент обрушиться на головы своих обитателей ? Кто знает.
Однако, если открывающийся нашим глазам облик долины Урсерен и способен немало порадовать глаз проезжающего по этим местам путешественника, то это происходит вовсе не по той же самой причине, по какой это происходит в случае предгорных областей долины Альторф. Из всех некогда раскинувшихся по местным горным склонам густых и пышных в своей первозданной красоте хвойных лесов до наших дней сохранилось лишь несколько крошечных сосновых рощ, да и то лишь потому, что они защищают городок Андерматт от временами возникающей в этих местах угрозы схода горных лавин. Берега протекающей здесь реки Ройс густо покрыты зарослями ивы, между которыми отдельными островками зеленеет ольха, в то время как на расстилающихся повсюду по окрестностям пастбищах во множестве встречаются кустики черники, слегка красноватые ягоды которой густым ковром покрывают склоны окрестных холмов, придавая им немного розоватый оттенок, перемежаясь с возделанными участками, на которых крестьяне высаживают картофель и другие овощи, способные давать хорошие урожаи даже в условиях здешнего альпийского высокогорья. На горизонте, в какую бы сторону вы ни обратили свой взгляд, повсюду вы увидите ряды ни в чем не похожих друг на друга скалистых горных вершин, большая часть которых скрывается под толщей вечных снегов и ледников, придающих им равномерную окраску и законченность очертаний их форм, делая местные горы более похожими не на творения природы, а на произведения величайших мастеров древности, сумевших в своих творениях отлить из какого-то уже неведомого нам сегодня металла застывшие художественные образы, безупречно воплощающие в себе причудливые картины, покрывающих эти горные склоны змеяющихся вниз подобно узким коврам ледников. При этом, сама долина практически полностью лишена каких-либо естестенных неровностей, и здесь лишь иногда встречаются небольшие пологие каменистые холмы, а также отмеченные отдельными острыми скалами входы в горные ущелья, равно как и промытые водой в скалах террасы, местами еще и сегодня напоминающие о том, что некогда вся эта прекрасная долина являла собой дно одного огромного горного озера.
Так в чем же заключается для путешественника та привлекательность этого места, которая неизменно приводит сюда путешественников, заставляя их карабкаться среди скальных круч горного массива Готар до одинокой туристической станции, затерянной среди скал и долин области Урсерен ? Все дело в непривычной для нас изменчивости не только самого этого места, но и образующего его ландшафта. Андерматт представляет собой подлинный оазис, расположенный в центре пустыни, однако кроме этого это еще и обширная и наполненная застаивающимися здесь ароматами диких растений природная котловина, в которую подобно прохладному, прозрачному и дарующему жизнь заполненному мягким светом озеру наконец-то с вожделением погружается одинокий путник, истомленный долгой дорогой среди мертвых скал. Дома местных жителей здесь отличаются комфортом, тишина бывает по-настоящему глубокой, а отдых – легким и непринужденным, позволяя путешественнику принять окончательное и наиболее подходящее для него решение о том, куда же ему затем следует направиться дальше, - в Коер, в Люцерн или же в Беллинцону или в Сьон, выбирая дорогу по своему вкусу, а главное, - в зависимости от состояния каблуков его горных ботинок.
Однако, увы, какой бы неприятной ни была для меня или для вас та мысль, которую мне предстоит сейчас довести здесь до горячо уважаемого мной читателя, но это небольшое и по-своему замечательное местечко вблизи Андерматта, по аналогии с дргуими высокогорными пастбищами и лугами, раскинувшимися вдоль течения зарождающейся где-то здесь высоко в горах реки Ройс, уже давно пережило свои лучшие дни, постепенно все больше отходящие для него в далекое и уже, увы, совершенно безвозвратное прошлое. В течение вот уже нескольких лет над ней все сильнее сгущаются тучи, однако от дождя, которому однажды суждено будет пролиться из них на землю, ни капли не упадет на ее плодороную почву. Две движущиеся навстречу друг-другу армии тружеников, действующие предельно слаженно, организоанно и деловито и состоящие из шахтеров и мастеров горной проходки, каждый день все глубже и глубже вгрызаются в скалы тех высоких гор, на которых раскинулись ее пока еще ни о чем не подозревающие плодородные луга. Когда две эти группы рабочих сойдутся друг с другом в назначенном им по проекту месте где-то в глубине этих горных недр, владельцы гостиниц из Урсерена смогут уже безо всяких на то сомнений для своего будущего начать распродавать свои придорожные заведения, домашнюю утварь и мебель, с сожалением покидая эти места и не возвращаясь сюда больше даже летом, в то самое теплое время года, когда здесь обычно бывает больше всего туристов и посетителей. Увы, но начало движения по строящемуся в наши дни большому туннелю приведет к полному разорению и закрытию высокогорных гостиниц, а также всех почтовых и туристических станций на этом маршруте. И тогда, - прощайте знаменитые быстрые, веселые и шумные дилижансы федеральной почтовой службы с их звучными рожками, а вместе с ними и медленно плетущиеся по горным дорогам тяжелые повозки, в изобилии нагруженные домашним скарбом и крестьянским добром, а также большие торговые караваны, столь характерные пока еще сегодня для этих мест. И уже редко где на этом горном пути можно будет издалека почувствовать запах дыма из трубы, идущего от горячего огня, разожженного в очаге гостеприимной придорожной таверны, которые и без того «по природе своей» не так уж и часто встречаются на этом пути, на котором отныне будут попадаться лишь редкие туристы из числа подлинных любителей и ценителей горной природы, отправляющиеся в путешествие не ради какой-то цели, а ради получаемого ими в пути от этого удовольствия. А что же касается всех остальных туристов, любителей прекрасного, коммерсантов и путешественников, то отныне на всех парах и в кромешной темноте горного туннеля, со всей скоростью, которую сможет развить современный поезд, они будут проноситься в комфортабельных железнодорожных вагонах уже глубоко в недрах земли под Андерматтом, чтобы добраться до которого строителям пришлось бы отдельно пробурить вертикальную скважину в добрых четыреста метров.
Эта область кантона Ури настолько хорошо спрятана среди окружающих ее гор, что иногда кажется плотно изолированной от всего окружающего ее мира, не говоря уже о том, что о самом существовании этого мира ее обитатели часто даже просто не задумываются, живя здесь полностью достаточной и полноценной во всех отношениях жизнью. Общее число жителей этих мест насчтывает более 16.000 душ обоего пола, проживающих на площади примерно равной 1.000 квадратных километров, что составляет примерно 15 жителей на четверть мили. В городке Альторф, являющемся главным центром этой небольшой коммуны, проживает не более 2.500 человек. Эта область никогда не отличалась особенным богатством и процветанием, и такой же остается и в наши дни, как и весь повседневный быт ее обитателей. Все их не отличающееся особенно большим разнообразием существование связано с местной природой и теми дарами, что она им преподносит, исключая какое-либо активное влияние цивилизации на уклад привычной им жизни. Поэтому и в наши дни, как то бывало когда-то в глубокой древности, живущие здесь люди используют те же самые виды энергии, что и в те давным-давно канувшие в прошлое времена, ведя не прекращающуюся ни на мгновение борьбу со слепыми силами окружающей их разрушительной природной стихии. Какие-либо новшества их совершенно не интересуют и не привлекают. Единственное, что остается важным для многих поколений местных обитателей, это гордость от того, что одним из их предков был легендарный Вильгельм Телль, события, связанные с историей о котором остаются, пожалуй, тем единственным звеном, которое связывает их с окружающим миром и происходящими в нем событиями, что, тем не менее, ни в коей мере не является причиной их отказа хотя бы от одного из тех обычаев или связанных с ними традиций, некогда заповеданных им их предками. Здесь давно уже стало привычкой просто наблюдать за приходящей ниоткуда и уходящей в никуда чередой путников, медленно бредущих по горной дороге, вьющейся вдоль сероватых горных скал и утесов, которую в этих местах неизменно называют Готарским трактом, занимающим важное место в истории событий, связанных с жизнью знаменитого стрелка из Бюрглена, рассказы о котором всякий раз пополняются здесь все новыми и новыми подробностями, доверительно сообщаемыми местными жителями проезжающим мимо путешественникам. Будучи все больше и больше привлекаемыми в окрестности главной долины, пользуясь теми преимуществами, которое дает ведение здесь хозяйства, о которых не преминул с восторгом некогда отозваться и сам знаменитый швейцарский горец, как об этом повествуется в связанной с ним истории, следует все же с известнйо горечью признать, что жители кантона Ури слишком уж неосторожно подошли к улучшению и освоению земельных угодий, в изобилии предоставленных в их распоряжение окрестными горами, во множестве развивая те направления традиционной ремесленной деятельности, которые из-за чрезмерного увлечения ими настолько разорили местные земельные и лесные богатства, что в итоге довели их обитателей до состояния почти что полной нищеты и упадка. Вот почему предстающие глазам путешественника крупные фермерские хозяйства и богатые дома, в основном расположенные вдоль больших дорог, в действительности являются здесь не более чем ширмой, за которым чаще всего скрывается бедность, нищета и упадок местных мелких крестьянских хозяйств. Однако не будем особенно заострять внимание на этой специфической и далеко не самой лицеприятной стороне жизни обитателей местных гор, и вернемся к самому созерцанию тех удивительных красот, которые предлагает нам увидеть эта страна.
Сам по себе этот кантон разделен на два больших района, первый из которых носит название Ури-Альторф и насчитывает шестнадцать местных земельных образований, а вторым является собственно уже знакомый нам Урсерен. Последний состоит из всего лишь одного коммунального образования, входящие в состав которого области Андерматт, Хоспенталь, Реальп и Цум-Дорф образуют всю совокупность населенных пунктов данной агломерации, жителями которой время от времени нет-нет, да и поднимается ее вопрос об образовании самостоятельной территориальной автономии. Связано это с тем, что до начала этого столетия Урсерен являлся небольшой самостоятельной республикой. Более того, еще и в наши дни в его составе присутствует Верховный общинный совет (Nachgemeinde), напрямую подчиняющийся Законодательному собранию кантона нижней долины, и в том, что касается его отношения к политике, проводимой в главенствующем над данными областями Альторфе, неизменно проявляются признаки если и не полного неприятия, то по крайней мере, известного недоверия. В течение длительного времени после того, как расположенный в Андерматте Земельный Совет перестал иметь на это право, он по-прежнему продолжал именовать себя никак иначе, как «Верховным правительством долины», с сохранением при этом всей полноты некогда закрепленной за ним власти. Потребовалось даже отдельное высокое вмешательство Государственного Совета с принятием соответствующего запретительного акта в отношении всей вышележащей области, с наложением на нее отдельным образом весьма высокого штрафа, чтобы этот орган власти был все-таки лишен местными жителями своего незаконно присвоенного им до этого названия.
В этих землях кантона Ури, являющихся центром идеального воплощения конституционного характера власти, где большая часть должностных полномочий предоставляется их обладателям непосредственно народом, выступающим в роли высшего суверена, и где первый глава магистрата (ыступающий в роли главы органа земельного управления) получает на своей должности 400 франков, даже к обычному врачу обращаются не иначе как Ваше превосходительство. И это не удивительно, ведь в своей работе ему приходится посещать отдельные сельские поселения и далеко стоящие дома, расположенные зачастую на очень больших расстояниях друг от друга и разбросанные по всем окрестным землям, в результате чего свои визиты в каждый из них сам он наносит довольно редко, подобно тому, как это бывает и с представителями местной власти. Чтобы как-то решить вопрос с медицинской помощью, местные жители договорились каждую неделю посылать одного из окрестных обитателей на обход окрестных домов, и который затем приходит в Альторф на рыночную площадь, чтобы устно сообщить этому местному Эскулапу обо всех болезнях, вне зависимости от их характера, которыми начали страдать за это время живущие в здешних местах люди, и тому остается лишь с вечера отправиться в путь, уже заранее зная об их недугах и взяв с собой в медицинскую сумку только необходимые для лечения этих болезней медицинские инструменты и лекарственные средства, неизменно выполняя свой врачебный долг самым ответственным и серьезным образом, что особенно важно с учетом деликатности характера той деятельности, которой этот человек занимается.
Как я уже говорил, именно здесь, в Бёцлингене, в той области, в которой горный ручей Шахенбах впадает в реку Ройс, расположено место проведения народного собрания кантона Ури. Из всех земельных областей в Швейцарии именно эти места считаются самыми романтическими и в то же время самыми дикими и первозданными в своей красоте. Это и горные луга, где каждый год, в первое воскресенье мая, перед началом перегона стад на высокогорные пастбища, с новой силой во всей своей красоте покрываются свежей зеленью лиственные деревья, и каменистые холмы, стоящие в окружении высящихся полукругом на их склонах подобно королевским коронам сумрачных сосен, и раскинувшиеся на окрестных равнинах пышные и роскошные сады, за которыми подобно дастионам могучей крепости вздымаются могучие отроги горных вершин Виндгалле, Шпанорт и Уриротшток, не говоря уже о других не менее могучих каменных собратьях этих великанов, один за одним выступающих на передний план по мере того, как вы продвигаетесь ввперед. Немного ниже, если идти вперед по правому берегу реки Ройс, взгляд путешественника неизменно останавливается на городке Эттингхаузен, некогда бывшем родовым гнездом династии баронов из числа ревнителей местных патриархальных традиций, свято передававших от отца к сыну любовь к национальным обычаям, сердце которых, как говорили, всегда билось в унисон с сердцами живших в этих местах людей. А напротив этих величественных и живописных развалин, на другом берегу стремительного водного потока, уже видны крыши Бюрглена, родины уже хорошо знакомого нам меткого стрелка. Весь окружающий нас в этом месте пейзаж, этот жалобно ревущий где-то внизу у наших ног горный поток, все эти далекие водопады, глухой шум которых наполняет воздух причудливыми и непрерывными содроганиями, эта черная башня на краю дороги, большие ореховые деревья, под густыми кронами и ветвями которых в этих местах могут укрываться целые усадьбы, да и сами эти сельские дома, причудливым узором разбросанные здесь повсюду, от самых лесных опушек и до самых альпийских предгорий, все это неизменно пробуждает к жизни мысли о величественной и тесно связанной со всем этим великолепием старинной народной легенде и некогда породившей ее традиции.
С самого раннего утра, под звуки знаменитого местного рога, являющегося одним из символов кантона Ури, празднично одетая толпа собирается перед зданием городской ратуши вокруг полотнища, на котором изображена голова Уруса. Двое мужчин, одетые в костюмы, которые некогда носили в Швейцарии в древние времена, неся на плечах большие отделанные серебром рога, открывают начинающееся здесь в это время шествие. Следом за ними важно вышагивают двое служащих городской ратуши, несущие перед собой свитки со сводом законов, с книгами городских реестров и протоколами, а также большую переметную суму, сшитую из велюровой ткани, в которой, согласно местной традиции, хранится городская печать и где лежат ключи от дверей городских архивов. Далее следуют судебные исполнители, облаченные в одежды, раскрашенные в геральдические цвета национального флага. Вначале вся процессия движется в сторону церкви Альторфа, где в этот день служится особая праздничная месса, уже откуда праздничное шествие, возглавляемое почтенным главой местного земельного совета, сидящим в красиво убранной коляске, направляется дальше, на площадь Фингплац. В прошлые времена глава земельного совета возглавлял процессию, сидя верхом на лошади, выступавшей по случаю торжеств в празднично украшенной сбруе, однако в наши дни от этого обычая пришлось отказаться ввиду того, что вновь избираемые на этот пост горожане сегодня уже имеют весьма слабое представление об искусстве верховой езды, что и стало причиной изменений, внесенных в ранее принятую церемонию, что, впрочем, нисколько не сказалось на ее праздничной пышности.
Вот почему в эти дни именно Бёцлинген является местом, особенно притягательным для иностранцев, большинство из которых приезжает сюда, испытывая непреодолимое желание самим увидеть примеры того, что принято называть в этих областях традиционным народным типом жителей кантона Ури, собирающихся на эти торжества сюда отовсюду, от Зеелисберга и до самого Андерматта. В том же, что касается физических достоинств этих людей, местные жители всегда выглядят безупречно, воплощая в себе большую внутреннюю силу, присутствующую в них еще со времен глубокой древности, о чем свидетельствует горделивая осанка и подчеркнуто прямое положение головы, образ чего уже хорошо знаком многим из нас по художественным полотнам, изображающим сражение под Моргартеном. Когда все участники процессии выходят на площадь, начинает играть оркестр, исполняющий мелодию, обычно служащую вступлением к старинной песне о Вильгельме Телле. Глава земельного совета и канцлер усаживаются за приготовленный для них большой стол, стоящий в центре свободного от людей круга. В том случае, если праздничный день выдается слишком уж жарким и солнце ощутимо напекает сиятельные головы государственных мужей, к ним приставляется еще и двое слуг, вооруженных зонтами, создающими тень, столь необходимую для этих участников всей дальнейшей церемонии. Затем глава судебных исполнителей приглашает советников и граждан в возрасте старше двадцати лет принести положенную в таких случаях торжественную присягу, после чего большое общее собрание объявляется открытым, и все присутствующие, обнажив головы, пять раз читают молитвы «Отче наш» и «Богородица, Дево, райдуйся». Затем участники церемонии одевают шляпы и головные уборы и настает время для всенародного обсуждения насущных вопросов, по порядку, один за одним выносимых на голосование, решение по которым принимается путем подсчета поднятых над головами рук. Когда все проблемы, требующие общего решения, бывают исчерпаны, глава земельного совета отчитывается о своем управлении, равно как и о важных политических событиях, происходивших в течение года в этих местах, после чего снимает и выкладывает на стол свою шпагу, являющуюся здесь символом верховной власти, садясь затем на скамью вместе со старейшими членами магистрата. Его преемник, выборы которого также происходят на этом собрании, в свою очередь также произносит торжественную речь и читает текст гражданской клятвы, приносимой им обществу, слова которой, стоя в это время с непокрытыми головами, повторяют все участники этого высокого собрания, в соответствии со старинным обычаем поднимая в это время над головами руки с вытянутыми вверх двумя пальцами. После этого все заслушивают отчет казначея, которому также предстоит теперь передать дела и полномочия своему преемнику.
Маленькому народу – большой парламент. Мелким чиновникам – широкие полномочия. О скольких странах мира из числа даже самых великих держав можно сказать что-то подобное, коль скоро в проводимой ими политике им более подходит как раз обратное ?
В том, что касается совокупности признаков не только материальной культуры, но и представленных здесь ландшафтных особенностей природы, по своему характеру кантон Ури представляет собой подобие некоего пробного черновика или наброска будущего божественного творения, которому недостает его самой главной, заключительной части. Горы, скалы, леса, ледники и бурные водные потоки образуют здесь причудливое и совершенно не поддающееся какому-либо осмыслению взаимное смешение, подобно тому, как если бы создавший эти земли Господь разложил бы все слагающие их элементы случайным образом, рассчитывая в дальнейшем упорядочить их расположение сообразно какому-то одному лишь ему известному замыслу, да так и забыв о них за другими, более важными для него делами. Однако прошли вначале сотни, а затем уже и тысячи лет, а все эти приготовленные для большого строительства материалы так и продолжают ожидать того часа, когда до них вновь дойдут руки ваятеля, готового, наконец, собрать их воедино, в некое еще давным-давно предназначенное для них единое целое, оставаясь беспорядочно разбросанными в виде тех фантастических нагромождений, которое их расположение приняло здесь в самом начале. Результатом этого становится вычурный характер как основной части рельефа этих мест, так и его различных проявлений, выражающихся в самых причудливых по своему разнообразию формах. Если говорить по правде, то путешественник, медленно бредущий где-то далеко внизу в области предгорий, направляясь в сторону горного массива Готар, часто бывает просто не в состоянии даже предположить о существовании того разнообразия и богатства природных форм, расположенных где-то совсем неподалеку. Единственное, что способно вызвать у него самый неподдельный интерес, это временами открывающиеся его взгляду боковые ущелья, уходящие в виде бездонных провалов куда-то вверх и в стороны, располагаясь почти что перпендикулярно проходящей мимо них дороге. Что же касается всего остального, то путнику остается лишь догадываться о том, что скрывается от его глаз за всеми этими неровными линиями и причудливыми перепадами горного рельефа, которыми во множестве изобилует вся окружающего его местность. Чтобы в полной мере насладиться видом окрестностей, необходимо подняться на одну из местных горных вершин, удачное расположение которой, как, например, в случае горы Бристеншток, позволяет с большой высоты окинуть широким взглядом все те горные области, что издавна зовутся землями свободного кантона Ури, разбегаясь далеко в стороны от того места, где находится наблюдатель, и открывая ему все новые и новые любопытные черты, созерцания которых он был бы лишен, просто проходя мимо этих, до того момента недосягаемых его глазу мест по змеящейся где-то далеко внизу горной дороге.
С восточной стороны, или другими словами, если двигаться по направлению к кантону Гларис, со стороны скалистого массива Тоди уже начинают проявляться смутные очертания группы конических горных вершин, у подножия которых, извиваясь, простираются шумные долины Шахен и Мадеран, среди главных высоких пиков которых выделяются такие горы как Виндгалле, Рюен, Шеерхорн, вершины Клариды и конечно же Оберальпшток, высота которого составляет более 3.000 метров и лицевая часть которого густо покрыта блестящим ковром сползающих вниз ледников. В западном направлении, с юга на север, простирается отдельная горная цепь, не очень явно выраженная среди окружающих ее скальных круч, но от того нисколько не менее примечательная и любопытная, череда гор образуемая которой пересекает из стороны в сторону весь регион альпийского плоскогорья и содержит в себе все те геологические особенности ландшафта, что наиболее характерны для этой области.
Стр. 7
Иллюстрация 1
Подпись под иллюстрацией 1: ФУРКА. ГРАНИЦА КАНТОНА УРИ.
«У самого своего основания, - как об этом пишет Мэтр Рамбер в своей книге «Швейцарские Альпы», - боковые отроги и вершины этих гор кажутся словно бы облаченными со всех сторон в пышные накидки из нескольких живописнейших ледниковых цирков. Самым красивым из них по праву является первый, носящий название Даммашток. Главная вершина этого горного массива представляет собой подобие изящной короны, состоящей из отдельных выступов, высота которых изменяется от 3.500 до 3.600 метров, широко подставляющих свои склоны солнечным лучам, в свете которых сияющим ослепительным блеском отзываются свободно ниспадающие по ним вниз длинные языки покрывающих гору ледниковых массивов. Немного дальше цепь горного массива распадается на многочисленные скалистые отроги неправильной формы, во многих местах пересекаемые извилистыми ущельями и узкими проходами через перевалы. Обрывистые края горных вершин становятся все более рваными, ощетиниваясь многочисленными отдельными выступами, а скальные нагромождения постепенно переходят в подобие словно вырастающих из них острых каменных пиков, узкие площадки между которыми тот здесь, то там обрываются и распадаются на множество никак не связанных друг с другом плоских выступов. Здесь уже нет ранее виденных нами блистательных ледяных цирков, рассыпающихся на этих участках склонов на отдельные фрагменты, свисающие вниз с высоких скал подобно гигантским наледям, или, сверкая своей первозданной чистотой, внезапно скрывающихся от глаз путешественника в каменистых расщелинах, чтобы затем вновь, словно ниоткуда, вынырнуть среди камней где-то совсем в другом месте, петляя, огибая склон какого-нибудь из местных горных пиков. Многие из остроконечных вершин горы Зюстенхорнер, а также кажущиеся практически идеальными по своей форме каменные зубцы горного массива Шпанорт, выглядят на их фоне словно бы парящими в бесконечной глубине окружающего их вершины пространства. Но вскоре формы этих скал становятся все более упорядоченными. Здесь на смену твердому граниту приходят уже более мягкие известняковые породы. Беспорядочное нагромождение отдельных выступов постепенно уступает место настоящим каменным стенам, многие из которых уже изрядно подверглись влиянию времени, однако по прежнему, несмотря на свою высоту, подобно тому, как это было в некие далекие и незапамятные времена, выглядят все также прочно и надежно сложенными, местами словно опираясь на внушительных размеров крепостные башни, украшенные мощными навершиями, местами еще покрытыми слабой изморозью, сохранившейся на них с долгой в этих местах зимы и поблескивающей под лучами высоко стоящего солнца подобно вкраплениям металлического серебра. Кажется, что отсюда, с этих заоблачных высот, самые внушительные из разбросанных здесь вершин словно бросают свои полные величия и высокомерия взгляды на расстилающуюся у их подножия долину. А некоторые из них даже подаются немного вперед, чтобы увидеть свое отражение в водной глади лежащего далеко внизу озера. Так, постепенно переходя от одной горной вершине к другой, скальная цепь все более понижается. В какой-то момент исчезают и белоснежные шапки, подобно барашковым одеяниям скрывавшие доселе горные пики. Вначале их сохраняет лишь одна вершина из каждых двух, а затем уже лишь одна из трех, из числа тех, что поднимаются над этим горным массивом. А в какой-то момент и вся эта каменистая гряда внезапно обрывается в сторону озера, едва лишь успевая, словно на прощание, махнуть нам рукой в виде вздымающегося ввысь великолепия потрясающей даже самое искушенное воображение по своей красоте вершины Зеелисберга».
Именно такой предстает глазам путешественника смена картин высокогорного рельефа в этих местах, которые в ясный летний день можно легко рассмотреть, находясь в любой из областей этой замечательной горной страны. И в то же самое время, в зимнее время года все это удивительное великолепие окружающей природы скрывается под неизменно устилающим его густым и толстым слоем снега, оставляющим возможность лишь гадать о том, что скрывается под его искрящейся на солнце толщей. Впрочем, в тех областях, в которых вырубка леса еще не успела принять столь опустошительного характера, и где на горных склонах еще сохраняется растительность, вроде тех обширных лесных массивов, которые мы могли уже с вами видеть в горных областях кантона Вале и на территории бернских земель Оберлэнда, скапливающиеся в этих местах в зимнее время года огромные массы снега не всегда бывают способны так уж серьезно изменить внешний облик ландшафта и восприятия удаленной перспективы этих мест. Однако в тех областях, где несет свои бурные воды река Ройс, и в особенности в тех районах, где она начинает причудливо петлять между скалами, в течение шести или семи месяцев в году бывает невозможно рассмотреть даже русло этой бурной реки, скрытое надежно укрывающей ее толщей снега. Даже весной толстая снежная перина еще очень долгое время полностью укутывает все прилегающие к этим областям окрестности, скрывая их глубокие ущелья и трещины в скалах, заполняя их все до одной до самого верха и делая совершенно неразличимыми на фоне окружающего занесенного снегом белого пространства. В области альпийских лугов толщина выпадающего здесь снега бывает настолько большой, что он засыпает до самых крыш сельские хижины, сложенные в этих местах из потемневших от времени сосновых бревен, в то время как окружающий их лес кажется словно бы тонущим в снежной пучине, изо всех сил стараясь удержаться на поверхности среди замерших в своем неукротимом движении волн огромного снежного моря. Лишь изредка над его кажущимися бескрайними просторами кружит голодный одинокий черный ворон. Соколы и орлы ягнятники-бородачи также парят в безбрежной высоте над кажущимися замершими домами тихий сельских поселений, в то время как горные козы стараются укрыться в густых зарослях больших еловых деревьев, среди которых временами раздается, разносясь по окрестностям крик королька и тревожный, чуть подрагивающий в воздухе свист малоиновки. Могучий водопад, воды которого в летние дни с оглушительным гулом срывались с высокой скалы, оглашая своим шумом замершие окрестности, сегодня лишь едва напоминает о себе каскадом скованных морозом мерцающих на солнце крошечными огоньками ледяных сосулек, гирляндами нависших над обрывом. Кажется, что вся местная природа, скованная до поры крепким морозом и продрогшая от студеного холода, с нетерпением ожидает того момента, когда с далеких вершин Готара подует, наконец, столь долгожданный ею ветер, знаменующий собой ее скорейшее освобождение от зимнего безмолвия и неподвижности.
Подобным предвестником грядущего потепления и приближения весны в этих местах неизменно становится южный ветер, знаменующий ее начало как в Швейцарии, так и в далекой Гренландии. Легким и быстрым порывом он пересекает горы и врывается в долины, вызывая своим теплым дыханием быстрое таяние снега и кажущихся до этого момента столь монументальными и непоколебимыми глыб скопившегося здесь за зиму льда. Люди, животные и растения этих мест, - все они уже издалека чувствуют наступающие в природе перемены. «За одну эту ночь, - как говорят в некоторых областях жители окрестных гор, - небесные волки съедают все пасущееся на горных склонах стадо снежных овец». Лес вновь подставляет ветру свою лохматую шевелюру, назойливая сойка перелетает с ветки на ветку, издавая свои пронзительные крики, которым вторит таинственное стрекотание сороки. Зяблик, кукушка, куропатка и другие птицы, все они тоже вносят свой вклад в звуки этого большого просыпающегося по весне шумного оркестра. Вскоре здесь появляются и первые бабочки, опьяненные чувством вновь возвращающейся к ним жизни и свободы, трепещущие на ветру пестрые крылья которых нет-нет да и появляются среди пробуждающихся к жизни растений и первых цветов мать-и-мачехи, лютиков, примул, орхидей и колокольчиков, один за другим во множестве раскрывающих свои пестрые венчики на все более освобождающихся от снега горных склонах, рассыпаясь вдоль бегущих по ним веселых весенних ручьев. Из сумрачного частокола деревьев на краю леса на вновь зеленеющие горные луга выходят попастись дикие животные, из окрестных низин доносится мычание коров, в посвежевшем и наполненном жизнью весеннем воздухе далеко разносится перезвон колоколов окрестных церквей. А вскоре и жители здешних гор возвращаются к привычному им жизненному кладу, сжимая в своих натруженных руках железные палки и начиная обследовать постепенно все более оттаивающую землю, выбирая подходящее для сева время. А через некоторое время здесь вновь появляются и швейцарские инженеры с линейкой и измерительной лентой в руках, возвращаясь к прерванному зимним временем года изучению ландшафта и измерениям высотыокрестных гор, вершины многих из которых еще покрыты слеждавшимся на них за холодное время года снегом.
Только взгляните, какие удивительные чудеса происходят с природой этих мест после первых весенних дождей. С самых высоких горных вершин весна постепенно все ниже и ниже спускается в долину реки Ройс, и дорога ее на этом пути бывает неизменно густо усеяна цветами. Со всех сторон тянутся к небу стебли растущих растений. Повсюду на деревьях набухают и лопаются почки, на ветках ивы и вербы распускаются их пушистые почки и сережки. Все сияет и все блистает яркими красками. Снежные поля отступают все дальше, оставляя за собой мерцающие на солнце бисером жемчужины подтаявшего льда, среди выступающих из земли огромных скал с шумом бегут ручейки чистой весенней воды, трескаются и разрушаются ледники, выпуская из-под себя в долины желтоватые потоки скопившейся под ними за зиму воды. А вскоре вниз с горных обрывов начинают срываться настоящие лавины перемешанной с водой снежной пыли. А тем временем, все новые и новые дуновения теплого южного ветра пробуждают к жизни природный мир этих горных долин. В это время года в ночи часто можно услышать далеко разносящийся по горам призывный рев по своему празднующих наступление весны диких животных, и можно лишь только гадать о тех таинственных и полных драматизма ритуалах, немыми свидетелями которых неизменно всякий раз год от года суждено становиться вновь пробуждающимся к жизни склонам окрестных гор. Это то самое время года, которое было воспето поэтом в следующих стихах: «Вслушайся в звуки ревущей стихии и в то, как среди этих сумрачных скал звенит уже вновь в своем блеске бегущий сквозь них быстротечный веселый ручей ! О, то содроганье от чувства восторга, меня охватившего, силу чью резвую ни выразить, ни воспеть не могу я уж больше словами. Весна долгожданная, вот ты и вновь наступила !»
Да, долгожданная весна наконец-то наступила, и каждый заждавшийся за долгие зимние месяцы житель этих гор может теперь только приветствовать ее возвращение, за исключением, разве что, тех случаев, когда она оказывается слишком уж бурной. Дело в том, что воды местных рек, переполненных бурными талыми водами, не только сильно разливаются вширь, но и весьма быстро устремляются вниз по склонам, словно забывая о том, что все в мире должно быть мудро, взвешенно и разумно, не только сами выходя из берегов, но и зачастую вызывают сильный подъем воды в окрестных озерах, серьезно подмывая их берега. Как говорят в этих местах, - наступает время, когда здесь повсюду царит самый настоящий весенний хаос.
Стр. 9
Иллюстрация 1
Подпись под иллюстрацией 1: ГОРНЫЕ ИНЖЕНЕРЫ.
Теплый южный ветер приходит в земли кантона Ури подобно двуликому божеству, держащему в одной руке рог изобилия, а в другой – самый настоящий бич божий. Во всей нижней области окрестных земель и в частности, в районе, простирающемся от Альторфа до Бюрглена и Эттингхаузена, в котором наиболее широко представлен растительный мир окрестных гор и где в силу климатических условий все без исключения местной флоры произрастают в тех же условиях, что и на побережье Средиземного моря (1), он щедро рассыпает всевозможные дары из этого своего рога изобилия. Однако какое же чудовищное опустошение он причиняет тем карающим орудием, которое он держит во второй руке, проносясь над другими землями ! Иногда кажется, что в разных местах в этих областях дуют сразу два разных и ни в чем не похожих друг на друга южных ветра.
(1) Расположенные на высокогорье альпийские пастбища также пользуются теми благодатными преимуществами, которые приносит в эти места южный ветер, благодаря чему пастухи в кантоне Ури могут перегонять на них скот значительно раньше того времени, чем их коллеги из других кантонов.
Один из них, мягкий и несущий с собой плодородие, представляет собой разновидность устойчивого теплого ветра, как нельзя лучше подходящую для весеннего таяния снегов и осеннего вырзревая винограда. Другой же, дикий и порывистый, способен легко разрушать человеческие жилища, ломать пополам стволы даже самых крепких сосен и причинять людям и природе самые разнообразные беды. В тех случаях, когда такой ветер обрушивается на расположенные в этих местах области, то способен стереть с лица земли целые деревни. Вот лишь некоторые из тех признаков, которые позволяют местным заранее распознать приближание такого ураганного южного ветра.
Прежде всего, с южной стороны небо на горизонте покрывается густыми серыми тучами. Они появляются буквально одна за одной, увеличиваясь в размерах прямо на глазах, легко охватывая все оказывающиеся у них на пути горные вершины. Свет солнца становится все более слабым и тусклым, а в тех местах, куда в вечерние часы падают его лучи, оно греет особенно сильно, вызывая самый настоящий зной. Ночь накануне грядущей бури бывает очень тяжелой и совершенно тихой. Луна в это время обычно бывает окружена мутной мерцающей областью светового гало, а звезды на небосводе тревожно мерцают. Домашние животные начинают беспокоиться, издавая тоскливый рев, мычание и блеяние. В такие ночи даже самому уставшему за день человеку бывает очень трудно заснуть. С сухим шумом с деревьев опадают листья и ветви, как если бы уже наступила осень, и по утрам, глядя на расстилающуюся до самых границ окрестных гор равнину, вы не найдете на ней ни малейшего намека за неизменно выпадающую здесь обычно по ночам обильную росу. По всей долине разносится становящийся все более тревожным шум горных ручьев и потоков, а в окружающем пространстве и среди глубин остающегося пока еще безоблачным неба нет-нет, да и раздаются временами, проносясь над горами и ущельями, весьма странные и непонятные звуки и завывания. Первым о приближающейся катастрофе неизменно возвещает изменение движения воздуха, наполняющегося короткими и быстро стихающими порывами ветра. Однако вскоре, как по мановению руки ветер стихает и наступает странная гнетущая и совершенно безжизненная тишина, следом за которой на землю со всей своей страшной силой обрушивается самый настоящий яростный ураган.
Вслед за этим ветром, на окружающие горные районы налетает непроницаемая стена густого и буквально обжигающего дождя, настолько сильного и частого, что в этих местах даже образно говорят, что он идет в таких случаях не с неба, а наоборот, словно вырывается в какой-то момент из мокрой земли наверх, подобно тонким фонтанам пара устремляясь назад к облакам. Причем, после каждого такого дождя абсолютно все в окрестностях бывает покрыто толстым слоем выпавшей вместе с ним с неба засохшей грязи. О природе этого необычного явления составлено немало научных гипотез, равно как и оно описывается в еще большем числе ученых трудов и книг. Название этого атмосферного явления происходит, в свою очередь, от принятого в этих местах обозначения южного ветра как «фёйн» («fɶhn»), в истоках которого прослеживаются латинские корни слова Favonius или германского Fȍn (что в переводе означает «огонь»), что, впрочем, само по себе мало чем может как-то прояснить для нас историю этого вопроса. Однако, если говорить по правде, то содержание этого необычного названия следует все-таки искать где-то среди местных традиций или в обозначении какого-то особенного состояния водных потоков. Мэтр Арнольд Эшер из Линта, сын знаменитого Конрада Эшера, о котором мне еще предоставится возможность рассказать вам немного позднее, первым высказал мысль о том, что южный ветер фёйн представляет собой ничто иное, как знаменитый жаркий африканский ветер сирокко, дующий из знойной пустыни и проносящийся над Средиземноморьем, поднимась вместе с пылью пустыни до самых верхних атмосферных слоев. Затем, будучи еще сухим и не насыщенным водными парами, его поток переваливает через Альпы, и уже оттуда, переполняясь влагой и постепенно замедляясь, обрушивается на швейцарские долины. Еще один швейцарский ученый, мэтр Дафур, - исследуя путь и последствия печально знаменитого по своей разрушительности урагана, пронесшегося над окрестными землями 23 сентября 1866 года, который, как тогда считалось, пришел с Атлантики вместе с сильной грозой и проливными дождями, - также показал, что подобный шквал, который, как оказалось, состоял сразу из нескольких волн, налетавших друг за другом на окрестные земли, представлял собой некое подобие чудовищного по своим размерам атмосферного водопада, состоявшего из отдельных слоев воздуха, буквально обрушивавшихся один за другим на долины, скатываясь вниз по склонам Альп. Ему также удалось подтвердить, что подобного рода ураган мог прийти сюда только с юга, причем, ни в коем случае не из Италии, поскольку в прилегающих приграничных районах состояние атмосферы было не только полностью спокойным, но и показания барометров и других атмосферных приборов не выдавало ровным счетом никаких признаков приближайющейся бури. При этом, было очевидно, что сильный пустынный ветер мог налететь только из Алжира, где именно в это время уже начинала стихать необычно сильная даже для тех мест песчаная буря, а результаты метеорологических наблюдений указывали на то, что она направлялась через море именно в сторону Швейцарии, что прекрасно соотносилось с теми событиями, что вскоре там произошли. Принимая во внимание, что температура в определенной подобной атмосферной области обычно поддерживается на одном уровне, этот раскаленный воздушный вихрь встретил на своем пути не менее мощный по масштабам ураган, шедший навстречу ему из Атлантики, зародившийся на северо-западе Европы, в результате чего возникло явление, получившее название «аппель» или иначе сильный восходящий ток воздуха, в результате которого раскаленный сухой воздушный поток из северных регионов Африки оказался расположен над проходившим ниже него холодным воздухом, смешиваясь с ним вдоль всей своей нижней кромки, в результате чего, с одной стороны, высвобождался огромный объем содержащегося в атмосфере тепла, а с другой стороны образовывалось большое число слоисто-кучевых облаков, ставших причиной не только сильных проливных дождей, но и ураганного западного ветра в горных областях Швейцарии.
Из опыта, предшествовавшего некоторым другим наблюдениям, можно сделать вывод о том, что данный атмосферный феномен представляет собой не просто случайно возникающее событие местного характера, а свидетельство о том, что подобные ветры должны неизбежно возникать у подножия каждого большого горного массива в тех случаях, когда значительное неравенство атмосферного давления в разных областях становится причиной перемещения больших масс воздуха из верхних в нижние слои атмосферы. Собственно, именно это и становится причиной того самого южного ветра, называемого «фёйном» и столь горячо вдохновлявшего собой Шиллера, в то время как его необычные свойства представляют собой лишь результат разнообразия сопутствующих ему природных обстоятельств, что, тем не менее, нисколько не отличает его от обычного и во всем подобного ему по характеру ветра, возникающего в тех местах, где тому способствуют обстоятельства. Чтобы не ходить далеко за примерами, - уже в наши дни над территорией Италии было описано сухое и жаркое воздушное течение, получившее название «северного фёйна», проникающее аналогичным же образом даже в самый разгар декабря подобно упомянутому выше сирокко из пустыни Сахары, возникающий при котором в атмосфере восходящий ток воздуха, поступающего в этом случае со стороны Италии, становится причиной бурь и сильных осадков у подножия гор в южных областях.
Более общим образом мне следует бобавить, что направление движения подобных атмосферных волн может быть необычным образом изменено в том случае, если на их пути окажутся горные цепи и горные долины необычной формы. Подобный воздушный поток, возникающий, как следствие такого движения в атмосфере, связанного с формированием температурного равновесия в определенной области, часто в процессе своего движения встречает часто непреодолимые для него препятствия в виде встречных атмосферных течений, которые ему, тем не менее, все-таки приходится огибать или как-то проникать под которые путем образования нисходящих воздушных токов и каналов перемещения атмосферных масс, смещающихся в результате на более низкий уровень. Именно это и становится причиной возникновения того порывистого шквального ветра, возникающего в тот момент, когда воздух из верхних областей проникает в нижние, что становится следствием возникновения областей, носящие в науке название горловин, расположенных у краев таких воздушных потоков. Также благодаря этому находит свое объяснение и то абсолютное спокойствие и относительно постоянный уровень температур, которые царят во время подобных ураганов в некоторых замкнутых высокогорных альпийских областях и долинах, являющихся в подобной ситуации самыми настоящими убежищами от бури, разбросанными среди гор, и куда не проникает сметающая все на своем пути ветряная метла, наполненная жарким и сухим воздухом, будучи вынужденной огибать их стороной. Также именно этим объясняется и еще один атмосферный феномен, который путешественник может наблюдать, проезжая по большому числу швейцарских долин, когда ветер, только что дувший в одной сторону, вдруг неожиданно меняет направление и начинает дуть в обратную сторону, а его порывы, которые только что проносились над окрестными землями с запада, вдруг возвращаются с востока, а в тех случаях, когда до этого ветер дул с севера, он вдруг в какой-то момент обрушивается на путников с запада, как это особенно часто встречается в Вале, где порывистый южный ветер фёйн внезапно начинает дуть с севера, врываясь в долину Поскьява, лежащую на границе между земельными областями Грисон и Вальтеллина, куда мы скоро с вами отправимся.
В действительности, каждая швейцарская долина обладает своим собственным, уникальным атмосферным климатом, полностью зависящим от ее конфигурации. В тех случаях, когда у горных долин правильная форма, и ветры на их территории бывают умеренными, шаловливо-игривыми, а иногда даже ласкающими, но от этого всегда неторопливыми и спокойными, обретая мощь или начиная проявлять свое присутствие или демонстрировать свой непокрный нрав лишь в тех местх, где такая долина смыкается с другой подобной ей горной областью, а на пути ветра встают преграды в виде высоких гор, через которые он вынужден бывает переваливать, и узких ущелий, в которые воздушный поток с шумом врывается на своем пути. Впрочем, подобно изменчивому рельефу этих мест, и сами дующие в этих местах ветры тоже весьма часто и непредсказуемо меняют свой характер, то обретая неожиданную силу, то становясь едва ощутимыми. Однако самым любопытным в этих областях, безусловно, являются восходящие и нисходящие воздушные потоки, возникающие в течение дня в определенных горных районах с точностью до минуты, причем даже в тех случаях, когда на небе ясно светит солнце и когда на нем нет, что называется, ни облачка, и ничто не предвещает возникновение ветра. В действительности же природу этих кажущихся необъяснимыми природных феноменов в состоянии объяснить даже маленькие дети. Дело в том, что в летнее время года солнечные лучи сильно нагревают поверхность скал, в результате чего от них возникает восходящий ток теплого воздуха, поднимающегося вверх и выталкивающий из горных ущелий холодный воздух из областей высокогорья, подобным же образом опускающийся вниз с покрытых льдом и снегом горных вершин, отталикивающих солнечные лучи и поэтому не прогревающихся также сильно, как обычные скалы внизу, у подножья гор. Затем наступает вечер, а за ним и ночь, и воздух из областей всокогорья начинает уже наоборот вытеснять из ущелий вниз успевающий остыть теплый воздух, ток которого прекращается по мере того, как остывают скалы. Главную роль во всей этой смене воздушной циркуляции, если я правильно понял объяснявших мне этот вопрос людей, играет высота и уровень наклона горных склонов, доступных для солнечных лучей, а также те скальные породы, из которых они слагаются.
Еще одной интересной особенностью в поведении ветра в этих местах, является очень большое разнообразие воздушных потоков, движущихся в разных направлениях, что особенно сильно ощущается в небольших долинах. В такие моменты весьма любопытно бывает наблюдать медленно плывующие в северном направлении над окрестными горами облака, в то время как ярусом ниже другие такие же группы облаков, словно приклеенные к горным склонам, движутся в ровно противоположном, южном направлении. Связано это с тем, что даже самое незначительное изменение ландшафта в этих местах, существование даже небольшой долины, ущелья, скального массива или впадины немедленно приводит к возникновению чередующихся холодных и теплых воздушных потоков, которые, в зависимости от характерных для данной местности особенностей или близости ледников, перемещаются вдоль краев долины и через ее центральные области в разных, а иногда даже и в чередующихся друг с другом направлениях. Также верным является и то, что наиболее сильные и стремительные из подобных воздушных потоков часто обладают способностью полностью закрывать волнами своего атмосферного течения все расположенную под ними обширную территориальную область, становясь своего рода небесным волнорезом, формирующим непреодолимую преграду или образующим некий невидимый занавес, надежно защищающий даже очень большие горные долины от влияния других, далеко не всегда благоприятных атмосферных течений.
II
Горный массив Сен-Готар, через область расположения которого мы продвигаемся в настоящее время, представляет собой не только одну отдельно взятую гору, подобно Сэрвену, Юнгфрау и другим подобным им вершинам, обладающим собственной уникальной индивидуальностью и формами, позволяющим легко отличать их друг от друга. Дело в том, что не существует отдельной горы, носящей такое название. Готаром именуется большое скопление слабо выраженных и мало чем отличающихся друг от друга горных вершин, высота которых не превышает 3.000 метров, ни одна из которых не возвышается над другими подобно крепостной башне, доминирующей над всей окружающей ее территориальной областью, на которую с нее открывается замечательный вид, подобно тому, как это мы видели в случае Кульма. В том же, что касается этого горного массива, то его основу составляют известняковые складчатые горы, многие из которых некогда были значительно более высокими, в то время как до наших дней от их былого великолепия дошли лишь живописные развалины, подобные тем, что остаются на месте разрушенного городского поселения, охватывающие своими одряхлевшими от времени крепостными стенами всю долину Урсерен. Это значительное понижение рельефа является главным образом результатом постоянно происходящих здесь процессов эррозии, связанных с такими бурными реками как Рейн, Рона, Тичино и Ройс, берущими истоки среди высоких скальных отрогов этих мест и в отсутствие которых вся та горная гряда, которую представляет собой скальный массив Готар, утратила бы значительную часть своего великолепия, что, впрочем, нисколько не помешало ей стать главным перекрестком многочисленных дорог, соединяющих друг с другом различные уголки Швецарии. Пробитые среди скал за долгие века четыре дороги, проложенные еще в незапамятные времена вдоль крупных рек, кажущиеся издалека с большой высоты причудливыми бороздами, выточенными в камне, проходят через центральную часть данной области, минуя долину Андерматт. Прежде всего, это торговые пути вдоль Рейна и Роны, один из которых направляется в сторону атлантического океана, а другой – в сторону Средиземноморья, пересекая эту область с востока на запад. А с другой стороны, с севера на юг расположен другой проем среди окрестных горных вершин, по которому протекают два других горных потока, уже известные нам как реки Ройс и Тичино, идущие вдоль которых торговые пути связывают друг с другом северные и южные приморские районы.
Благодаря этому, именно на эту центральную область Готара, - в которой расположена основная и наиболее высокая часть слагающего его горного массива, напрямую связанного с такими вершинами как Фурка в центральной области альпийского высокогорья, - в первую очередь ориентирована вся речная и орографическая система Швейцарии (орография – наука об особенностях и формах горного рельефа – прим.пер.). Согласно крылатому выражению нашего знаменитого ученого географа Элизе Реклю, этот район «подобен причудливому сплаву ни в чем не похожих друг на друга и ни в чем не смешивающихся друг с другом металлов», что как нельзя лучше отражает собой характер всех этих бесконечных подъемов и спусков, которые образуют ни в чем не похожие друг на друга горы, расположенные в области Тичино, в Симплоне в верхних землях Оберлэнда, не говоря уже о горных массивах Титлиса и Тоди, а также о гигантских скальных нагромождениях Грисона.
Сегодня можно лишь предполагать о том, какие бы политические преимущества могли бы извлечь из своего расположения центральные области Андерматта, если бы не присущий им столь неблагоприятный климат из-за которого весь этот горный массив, к сожалению, сегодня предстает перед нашим глазам столь мрачным и пустынным. Зима продолжается здесь девять месяцев в году, а летом со столь невероятно большим трудом находящая здесь себе место среди голых скал редкая зелень, представленная преимущественно азалиями и некоторыми видами альпийских растений, не поднимается обычно выше тех мест, которые в зимнее время года не бывают затронуты снежным покровом и льдом. Единственным природным богатством этих мест, которое, к тому же, далеко не всегда удается легко извлечь из недр местных гор, мало чем напоминает те нежные, ароматные и приятные на ощупь дары природы, которые Турнефор именует одним замечательным обобщенным названием «плоды цветов и трав». В отличие от них, дары местной природы представляют собой разновидность скал с вкрапленными внутри них кристаллами, являющимися сестрами и во многом соперничающими по красоте с алмазами, которые, начиная уже с самого подъема на Амштег девушки из кантона Ури предлагают туристам в небольших изящно оформленных коробочках-шкатулках. Уверен, чт омногие из вас уже наслышаны или обязательно будут наслышаны в самое ближайшее время о ни с чем не сравнимых кристаллах, найденных среди скал горного массива Готар. Ни одна другая из окрестных горных областей не обладает таким бесчисленным количеством и таким разнообразием этих камней, встречающихся здесь не только большими россыпями, но и образующими прекрасные розетки и вкрапления в кусках горной породы, придающим этим кусочкам горного кварца причудливые сумрачные оттенки и уникальную окраску, придающую им вид дымчатых топазов.
Несмотря на все зачастую излишне обостренные рассуждения и дискуссии в научной прессе, связанные с этим местом, Готар является, пожалуй, одним из горных регионов, имеющих наименее древнюю историю, прошедшую с момента его образования. Римляне, которым никак нельзя было отказать в отсутствии у них стратегических замыслов применительно к строительству гельвето-ретской оборонительной стены, по всей видимости даже не знали о самом существовании этой горной области, из которой в сторону Верхнего озера вытекала река, которую они называли Тицинус. Даже в средние века практически все сообщение между землями Германии и областями вблизи Адриатического моря осуществлялось по торговому пути, проходившем через долину Инн или по дорогам через другие приграничные области, такие, какими были в те времена районы Септиме, Жилье, Шплюген и Бернардино, которые даже в том далеком прошлом уже были предметом пристального внимания мастеров дорожного строительства. Именно по этим дорогам вперед продвигались и орды варваров, когда им удавалось прорвать цепь оборонявших границу римских легионов. Именно через расположенную здесь же неподалеку долину Люкманье франки Пепина Короткого и Карла Великого смогли спуститься на плодородные долины реки По, окончательно сломив сопротивление лангебардов. Что же касается самой области Готара, то о ней не было никаких упоминаний ни в это время, ни эпохой позднее. Это наименование встречается в первый раз в документе, датированном 1300 годом, и происходит вне всяких сомнений от названия некогда возведенной здесь церкви, которая с самого момента строительства здесь караванной дороги, проложенной еще в незапамятные времена, была посвящена епископу Хильдесхайму, умершему в одиннадцатом столетии. К этому же самому времени относится и странноприимный приют (hospitium), существовавший уже в те годы у подножия горы. Так или иначе, но нам известно, что в начале четырнадцатого столетия через здешнее ущелье уже проходили торговые караваны, а установленный в те годы размер таможенной оплаты позволяет нам даже точно определить характер и виды товаров, облагавшихся пошлиной у торговцев. Также в различных областях уранийской долины были основаны промежуточные пункты сбора налогов, из которых наиболее известны те, что располагалтись в Вазене и в Флюэлене, а также на старом мосту в области Гошенен, построенном через реку Ройс, на котором были даже построены запорные ворота, закрывавшиеся на ночь. И только лишь в 1415 году, право взимания пошлины, которое на территории от Урсерена и до Золингена (т.е. вдоль всей Базельской дороги) первоначально принадлежало австрийской династии Габсбургов, а затем жителям Люцерна, было передано жителям области Вальдштеттен. Примерно в то же самое время, здесь же, у самого входа в ущелье для итальянских прелатов в соответствии с решением, принятым конвентом в Констансе, было построено новое временное пристанище, уже значительно более благоустроенное, чем раньше, которое в дальнейшем, уже в семнадцатом столетии, было отданы под нужды странноприимного дома монахов ордена капуцинов. В 1775 году приют был разрушен горным обвалом, и через два года его отстроили заново, отдав в распоряжение монахов под назанием госпитального дома еще и бесплатную придорожную харчевню, в которой давали приют нуждающимся путешественникам. Если кто-то заболевал в пути или получал серьезное ранение, то его привозили туда на лошади или на санной повозке, в зависимости от времени года, чтобы оказать такому человеку не только первую помощь, но и выходить его, обеспечив за общественный счет необходимое лечение и уход, которые нельзя было предоставить ему на месте, а затем уже переправить в ближайший населенный пункт. Также, госпитальный дом был тем местом, куда отправлялись те, кто не хотел надолго оставаться в больнице, тем более, что и уход там был значительно лучше. При госпитальном доме располагались обширные навесные сараи и склады, конюшня, сеновал, в котором запасался корм для лошадей и мулов путешественников, не говоря уже о знаменитой местной псарне, в которой, подобно тому, как это практиковалось в странноприимном доме на перевале Сен-Бернар, жили и проходили обучение специальные собаки-спасатели.
Четырнадцать лет спустя, в 1799 году, с новым приютом произошло то же самое, что некогда и с его предшественником, в правда, в этот раз в роли разрушительной силы выступила не природа, а сами люди. Это случилось во время той страшной военной кампании, которую фарнцузы вели против австрийцев и русских. Время года было очень холодным, а потребность в дровах настолько большой, что авангард французских войск, охранявший дорогу через перевал Готар, был вынужден разобрать стены госпитального приюта на дрова тем самым полностью уничтожив его, отправив в огонь костров всю имевшуюся там древесину. От всего здания уцелело лишь несколько куч углей, оставшихся от окаменевших за долгие годы деревьев, выросших в этих местах, которые так и не смогли сгореть до конца.
Здание нынешнего госпитального дома, построенное в 1834 году на южной стороне небольшого скалистого холма, находится на небольшом возвышении, удачно расположившись между двумя небольшими озерами горного массива Готар. Еще два расположенные здесь же здания составляют вместе с ним довольно унылую компанию домов, словно воплощая в себе саму идею одиночества и скорби, столь характерную для этих бесплодных скалистых земель. Это здание почтового отделения, называющегося Приют Святого Готара, в котором также находится харчевня и придорожная гостиница. А кроме него здесь еще возвышается вполне современная гостиница, носящая название Монте-Проза, владельцем которой является мэтр Феликс Ламбарди, и являющаяся ни с чем не сравнимым местом для отдыха любителей путешествий в подобных пустынных горных областях, желающих совершить самоестоятельное путешествие в район центрального скального массива. Впрочем, существует еще и третье здание, о котором я забыл упомянуть, имеющее значительно менее привлекательный вид даже по сравнению с первыми двумя, назначение которого более соответствует тому знаменитому Моргу на перевале Святого Бернара, о котором я вам уже в свое время рассказывал. Перед нами Капелла мертвых, здание которой вы увидите раньше других, еще только приближаясь к этим местам со стороны долины Тремолы, расположенное на самом краю дороги, незаметно примостившись среди крупных скал. Именно здесь в прошлом складывали тела тех людей, которые погибли при переходе через горы, но о которых нельзя было достоверно точно сказать, принадлежали ли они к католическому вероисповеданию, чтобы похоронить их по принятому христианскому обряду. Всех же остальных предавали земле в Айроло, спуская их тела по дороге вниз. В наши дни это скорбное обиталище усопших уже не используется по назначению и постепенно приходит в запустение, что, впрочем, не мешает здесь все еще оставаться некоторому количеству безвестных костных останков, о дальнейшей судьбе которых местным муниципалитетом и церковью еще не принято окончательного решения.
Однако несмотря на все эти часто весьма разрушительные события в истории знаменитого странноприимного приюта, внешний облик долины не претерпел за все это время сколько-нибудь существенных изменений. Все также, как и многие сотни и даже тысячи лет тому назад, здесь змеится узкая дорога, по которой за год успевает пройти около 15.000 путешественников и не менее 9.000 навьюченных лошадей.
Стр. 14
Иллюстрация 1
Подпись под иллюстрацией 1: СТРАННОПРИИМНЫЙ ПРИЮТ В ГОТАРЕ.
Правда, в 1707 году инженер Моретини из Локарно сумел пробить в скалистой стене Киршберга сквозной проход, позволивший заменить старый и весьма опасный участок пути, выполненный из узких навесных мостов, бывших до этого подвешенными на цепях над пропастью с клубящейся где-то далеко у самого ее дна туманной пеленой. Так был построен туннель длиной в 66 метров, носящий сегодня имя Уранийской Глотки (Urnerloch), однако несмотря даже на это усовершенствование, весь остальной путь в этих местах так и остался неким подобием узкой, скользкой и главное, есьма опасной каменистой тропинки, змеящейся по горному склону в южном направлении, туда, где можно заметить далекие извивы долины Тремолы, а затем поворачивающей к северу, в направлении долины Урсерен, преодолевая на этом участке пути настолько тяжелый подъем, что английский геолог Гревиль, первым осмелившийся в 1777 году осуществить инженерную разметку этого района для последующего строительства здесь почтовой дороги, был чуть ли не поднят за это на смех, - настолько фантастической, странной и главное, дорогостоящей казалась в те годы многим эта затея.
Однако прошло не так уж много времени с того момента, когда жители кантона Гриссон, заручившись для этого поддержкой правительств Сардинни и Австрии, приступили к строительству прекрасных серпантинных дорог в Бернардино и в Шплюгене, и центральные кантоны Швейцарии, и в частности, кантон Ури, ввиду все более возрастающей транспортной конкуренции со стороны этих кантонов, также оказались перед необходимостью строительства удобных для путешественников дорог из долин через перевал Готар. Работы по прокладке этого нового дорожного полотна продолжались десять лет, и оно было закончено в 1830 году, что немного раньше трех аналогичного рода дорог, строительство которых было начато в Жюльере и Малодже, и связано с несколько более узкой шириной этого нового транспортного пути.
Однако вообразите тот непредвиденный удар судьбы, с которым столкнулись впоследствии все без исключения эти прекрасные дороги ! Как раз в тот самый момент, когда швейцарские инженеры, смогли, наконец, после долгих и неимоверных усилий преодолеть сопротивление местных альпийских скал, проложив все это бесчисленное количество галлерей, туннелей, шахт и обводных дорог, - в одной расположенной значительно ниже территориальной области, и находящейся к тому же далеко к северу от этих мест, в это время уже торжественно открывали совершенно иную дорогу, построенную благодаря бессмертному таланту Джорджа Стефенсона, специалиста, принадлежавшего совсем к другой инженерной школе. Дело в том, что 15 сентября 1830 года состоялось торжественное открытие первой в мире железной дороги, проложенной между Ливерпулем и Манчестером. Это было поистине революционным событием в истории. Поэтому нет ровным счетом ничего удивительного в том, что благодаря успеху авторов этого проекта, железные дороги начали строиться уже по всему миру, в том числе и здесь, в Швейцарии, где теперь нужно было все переделывать заново ! Возникшие изменения привели к тому, что все те работы, что уже были выполнены, нисколько не соответствовали новым требованиям. На смену привычному и традиционному для этих мест образу бредущего по скальным тропам старца с караваном навьюченных лошадей, неизбежно должен был вскоре прийти соершенно иной, новый для этих мест вид транспорта, казавшийся в те времена местным жителям самым настоящим порождением дьявола, что, однако, нисколько не помешало им в дальнейшем начать извлекать из него для себя весьма ощутимую выгоду.
После того, как сообразно логике происходящих событий Швейцария, начиная с 1841 года, приступила в строительству своей собственной основной сети железных дорог, благодаря которым ранее удаленные высокогорные области становились все более и более доступными (1) для поездок, неизбежно возник вопрос о выборе горной области, в техническом и затратном плане наиболее подходящей для прокладки первой высокогорной линии, проходившей бы через всю Швецарию. В 1846 году для этих целей были выбраны две долины Шплюген и Люкманье, относящиеся к землям кантона Грисон. Наиболее важной была вторая долина, связывающая области Куар и Биаска или иными словами область Верхнего Рейна с местом слияния двух долин, Бленьо и Леванта, расположенных в области Тичино, где и были начаты первые работы по осуществлению этого проекта. Дело в том, что именно здесь расположен самый низкий из всех перевалов, через который можно добраться из Швейцарии в Италию, пройдя для этого между горами Женевр и Малоджа. В соответствии с прокладкой транспортного маршрута в областях с наименьшим углом уклона будущего дорожного пути, как мне представляется, и был разработан проект туннеля, длина которого для того времени казалась совершенно невообразимой, - целых 20 километров. Однако, как заверяли инженеры-строители, не менее трети этого пути можно было пройти при помощи легких землеройных машин, что уже само по себе несло в себе значительное преимущество в том плане, что эти работы предполагалось проводить на глубине в 200 метров, и лишь на заключительном отрезке пути, где на пути строителей возвышалась каменная стена, потребовалось бы использование мощных буровых агрегатов. Следует добавить, что после осуществления проекта в Симплоне, прокладка туннеля в долине Люкманье обещала стать проектом с наименьшим углом наклона дорожного пути, с наименьшим числом поворотов, а также, что особенно важно, - проектом, требующим для своего осуществления использования лишь незначительного числа вспомогательных инженерных средств и технических решений. С этой же стороны расположена широкая и густонаселенная долина реки Рейн, раскинувшаяся с востока на запад подобно лежащей здесь же неподалеку долине реки Роны, также расположенной на территории Урсерена и отличающейся мягким климатом. Здесь поездам железной дороги не угрожают ни зимний холод, ни сход частых в весеннее время года в этих местах лавин, ни какие-либо снежные заносы или шквалистый ветер, особенно характерные для областей, расположенных, например на территории кантона Ури. Для обеспечения успешного осуществления этого проекта к работе над ним было допущено население близлежащих областей кантонов Сен-Галлен, Грисон и Тичино, а проведение работ прошло дополнительное согласование с кабинетом министров Италии в Кавуре, в частности, в том, что касается расходов на прокладку дорожного пути в области расположения Верхнего озера вблизи Цюриха и в районе Бодензее (озеро Констанс). Однако, к сожалению, осуществлению этого проекта помешало важные события, развернувшиеся в этой горной местности и в прилегающих к ней районах, связанные с беспорядками гражданского характера в Зондербунде и с войной, разразившейся между Австрией и Сардинией. В результате этого было построено всего лишь два участка этой железной дороги на территории Роршаха и на небольшом отрезке пути от Раппершвила до Куара.
В дальнейшем, когда в 1870 году под торжественные пушечные залпы были закончены работы по строительству туннеля через Фрею (область Мон-Сени), и уже ни у кого не оставалось сомнений о перспективах и возможностях такого рода строительства, было принято решение о прокладке подземной галареи через центральную область альпийского высокогорья. Благодаря активному участию в переговорах прусской стороны, сумевшей найти способы для того, чтобы решить проблемы и устранить неточности, допущенные французской инженерной компанией при строительстве Симплонского туннеля (2), в этот раз строительство туннеля было решено осуществлять не через область Люкманье, а через Готар, в равной степени удаленный как от Франции, так и от Австрии, но в наибольшей степени подходящий для осуществления этого проекта. В результате, 31 октября 1871 года между Швейцарией, Италией и Германской империей был подписан договор о сотрудничестве, предусматривающий оплату работ в рамках проекта каждой стороной из числа участников договора в размере трети от его предусмотренной стоимости. Не останавливаясь подробно на вопросах финансового характера этого делового предприятия, руководство которым может рассматриваться в качестве примера, достойного всяческого подражания, несмотря даже на ошибку в 102 миллиона, возникшую из-за просчета в выборе определения места, наилучшим образом подходящего для начала строительства будущего транспортному маршруту, я могу лишь с удовольствием отметить, что не смотря на все эти сложности и тысячи критических возражений, эхо которых нет-нет, да и докатывается до нас и сегодня, инженерная схема прокладки большого туннеля даже и в наши дни считается подлинным образцом математической точности и успешности ее практического воплощения. Что особенно важно в случае столь обширного строительства.
(1) Справочник Альпийские дороги, составленный мэтром Меммингером, руководителем отдела Компании швейцарских железных дорог Северо-восточного региона, Цюрих, 1878 г.
(2) См. Том I, Глава V.
Очевидно, что в географическом плане наиболее надежным при выборе большого транспортного пути, ведущего из Италии через Германию, безусловно, является направление вдоль уже существующей дороги, ведущей через Готар, проходящей мимо уже известного нам госпитального дома, откуда, двигаясь вдоль длинной и почти что прямой линии, можно проследовать далее до Булони, а уже оттуда добраться и до самого Лондона. Однако если с точки зрения выбора дорожного маршрута движения этот горный массив и является расположенным самым выгодным образом, то в том, что касается его проходимости, это далеко не самый лучший из всех возможных путей с точки зрения характера крайне изрезанного в этих областях рельефа местности. Из 97 километров собственно горного участка дороги из Флюэлена до Бьяски не более 13 километров будут проходить по относительно ровной местности. Все остальные участки дороги представляют собой путь в гору с углом наклона от 15 до 25 миллиметров, с чередованием друг с другом отдельных участков горной серпантинной дороги длиной до 300 метров, расположенных иногда в таких местах, где на краю дорожного полотна нет даже ограждения. К этому еще нужно добавить мосты-виадуки, которые придется возводить отдельно, а также туннели, строительство которых было бы особенно необходимым в тех местах, где часто бывают лавины. И это, следует отметить, еще далеко не все. С внешней стороны этой центральной области большого туннеля, который еще предстоит как-то пробить в скалах, необходимо еще осуществить и строительство дополнительных боковых входов и выходов, обеспечивающих к нему доступ с обеих сторон. В своей северной части, или иначе говоря, от Флюэлена до Гольдау, а уже оттуда в сторону Люцерна и в сторону Цуга, что составит примерно около 62 километров, строительство этой дороги представляет, как в этом нетрудно убедиться, даже бегло посмотрев на карту местности, значительные трудности и расходы в том, что касается извлечения грунта. Аналогичная, а в чем-то даже и еще более сложная ситуация наблюдается и в южном направлении, на отрезке пути от Айроло до Камерлаты протяженностью более 80 километров, на котором Бьяска будет играть роль промежуточного дорожного пункта. Кроме того, на участке между Беллинцоной и Лугано, как вам, наверное известно, необходимо будет на довольно значительной высоте пересечь горную цепь Монте-Ченере, а уже затем, при выходе из большой галереи туннеля, строителям предстоит, наоборот, спуститься вниз, дополнительно заглубив дорогу, что потребует разнообразных по своему характеру вспомогательных инженерно-технических решений.
Еще одной важной задачей является возможно наибольшее сокращение расстояний на этом маршруте, с упрощением при этом самой схемы прохождения будущего дорожного пути. Согласно хорошо знакомому всем положению геометрии, прямая линия является наиболее короткой дорогой между двумя точками, что далеко не всегда может быть легко осуществлено на практике, - в частности, как и в этом случае. Именно поэтому, как бы там ни развивались дальше дела, но наилучший проект строительства дороги через Готар должен осуществляться на основе нескольких, конкурирующих друг с другом предложений, с выбором из них наилучшего. В противном случае, из двух проектов строительства железной дороги, и в особенности в тех условиях, когда над проектами будет работать группа инженеров из разных стран, выбранным может оказаться вовсе не тот из них, который позволит построить максимально короткую по протяженности дорогу, а тот, на который будет затрачено меньше всего средств, но при этом и маршрут будущего транспортного пути пройдет наихудшим для целей его использования образом. Именно этот вывод следует извлечь в качестве главного урока из проекта строительства Симплонского тракта и примыкающего к нему туннеля, не забывая при этом, конечно, и конкретных особенностей возведения железнодорожного пути через Готар. В то же время нельзя преследовать и только одну лишь цель строительства дороги в самом коротком из всех ее возможных вариантов виде, подобно тому, как это было при строительстве железной дороги в Риги, когда все-таки в итоге пришлось отдельным вынужденным образом прокладывать дорогу вдоль и внутри горных склонов, чтобы за счет этого избежать излишне крутых углов наклона и подъемов дорожного полотна. Тем более, что при подобном строительстве обязательно однажды встретится такой горный склон, против которого окажутся бессильными все новейшие достижения инженерной мысли, не говоря уже о неблагоприятном характере местной природы, которая в условиях этих мест в течение более чем полугода неизменно будет создавать серьезные затруднения для транспортного движения и работы строителей. Например, у меня вызывает серьезные опасение то, что в нижней области Гошенена и до самого изгиба горного хребта вблизи Амштега, дорога, до того момента направлявшаяся прямо на север, вдруг сделает резкий разворот, а затем начнет петлять по узким и покрытым льдом горным склонам, которые в зимнее время года обычно бывают засыпаны толстым слоем снега, а весной становятся тем местом, где образуется особенно много быстрых горных ручьев, что неизбежно на мой взгляд должно стать причиной прерывания в этот сезон транспортного сообщения и доставки грузов, не говоря уже о путешественниках, для которых этот же самый сезон окажется фактически недоступным для поездок.
Что же касается строительства туннеля, являющегося альтернативой рассмотренного выше дорожного пути, проект которого сейчас широко обсуждается, то для его прокладки потребуется только лишь буровое оборудование, которое необходимо будет доставить до Гошенена, а более конкретно, к шестому мосту через реку Ройс, а уже оттуда переправить к входу в каменистое ущелье Шелленен, непосредственно примыкающее к склонам горного массива Готар. Примерно в двух с половиной километрах от его начала, туннелю предстоит пересечь вертикальный горный склон, в котором расположена Уранийская Глотка, а затем, вместо того, чтобы следовать в том же самом направлении, в каком идет здесь почтовая дорога, железнодорожный путь направится на запад в сторону деревни Хоспенталь, после чего пройдет под Андерматтом, а затем под ледником Святой Анны и озером, из которого вытекает река Тичино (1), чтобы затем уже почти по прямой направиться в сторону Айроло.
Тому, кто восемь лет назад видел расположенную здесь деревушку Гошенен, сегодня вряд ли уже удастся вновь ее узнать. В еще даже большей степени, чем савойский городок Модан, вблизи которого открывается въезд в туннель Фрежюс, это место полностью изменило свой внешний облик. Сегодня уже мало что напоминает о тех временах, когда это местечко представляло собой скопление бедных высокогорных хижин, издалека кажущихся с трудом прилепившимися к боковому склону каменистой долины Гошененталь, в которой берет свое начало живописный горный ручей, давший название этому поселению. В наши дни это уже полноценный и весьма оживленный центр цивилизации, кипящий и буквально переполненный жизнью, с великолепными ресторанами, закусочными, большими и малыми магазинами, рабочими поселками, в котором приезжающие сюда на дилижансах почтовой службы путешественники, направляющиеся в сторону Вассена, с удивлением узнают все более ускользающие черты этого некогда весьма уединенного уголка кантона Ури, по которому они некогда с большим трудом продвигались дальше по крутой горной дороге, в любое время дня и ночи переполненной людьми и животными.
Стр. 17
Иллюстрация 1
Подпись под иллюстрацией 1: ГОШЕНЕН. ВЪЕЗД В УННЕЛЬ ПОД ГОТАРОМ.
Русло сумрачной реки Ройс, очень узкое в этом месте, где кроме бурных весенних паводков к тому же часто случаются и горные обвалы, по правде сказать, уже довольно плохо сегодня вписывается в облик этого места, переполненного кипящей и до этого момента ранее совершенно неведомого ему жизнью. Вот почему все дома и здания, так или иначе связанные с проектом «большого строительства», как в этих местах называют прокладку туннеля, пришлось строить в месте пересечения двух сходящихся по направлению друг к другу долин, отдав скорее предпочтение прочному и надежному камню окрестных скал, чем покрытым туманом низинам вблизи речного русла. Вот почему, когда я говорю сегодня о том, что в наши дни Гошенен значительно разросся в своих размерах, я имею ввиду прежде всего то, что под общим названием одной старой деревни здесь сегодня существуют уже два разных и ни в чем не похожих друг на друга населенных пункта. Поэтому как и прежде здесь можно увидеть потемневшие от времени сложенные из древесных бревен сельские домики, с трудом цепляющиеся за горные склоны и слагающие их скалы у входа в ущелье, стоящие вблизи старой почтовой дороги, которая, тем не менее, в наши дни тоже подверглась отдельной метаморфозе, приобретя обновленный и ухоженный вид. И в то же самое время, неподалеку от этого, некогда словно бы замершего скопления старых домов, возникших здесь в эпоху Средневековья, здесь же, уже сегодня, возвышается сияющее огнями новое и современное уже нашему времени сельское поселение, выросшее на месте большого строительства, в котором день и ночь кипит жизнь и без устали снуют туда и сюда тысячи рабочих.
(1) Речь здесь идет об озере Селла. В то время как река Ройс вытекает из озера Лючендро.
Прокладка туннеля, общая длина которого должна составить 14.920 метров, что на 2.700 метров больше, чем у туннеля в Мон-Сени, осуществляется из расчета восьми метров в ширину и шести метров в высоту. В то время, когда я пишу эти строки, одиннадцать километров этого туннеля уже пробиты в толще скал как со швейцарской, так и с итальянской стороны. Скорость прокладки основных галерей в среднем составляет 260 метров в месяц, что равняется примерно пяти или шести метрам в день, что означает, что самое позднее в конце 1879 года две группы горных проходчиков, движущиеся навстречу друг-другу из отправных точек этого строящегося маршрута в Гошенене и в Айроло, наконец, сойдутся друг с другом.
В случае выполнения всей этой огромной работы вручную, на нее потребовалось бы не менее сорока лет, однако, как нам хорошо известно еще со времен древности, ни один большой проект в истории никогда не осуществлялся голыми руками. Сравнительно недавно были изобретены бурильные машины, а также гидравлические проходческие агрегаты, впервые использованные во время проведения строительства в Мон-Сени, совокупный опыт применения которых во время работ на Готаре дополнился еще и использованием сжатого воздуха. Сегодня человек здесь нужен только лишь для управления всеми этими замысловатыми механизмами. Протекающая здесь же неподалеку река Ройс обеспечивает необходимую мощность и для создания другого мощного потока, - правда, не водного, как она сама, а воздушного. Примерно в пятнадцати минутах пути от места строительства, в низине вблизи деревни Гошенен, на правом берегу реки, расположен первый резервуар для приготовления строительного раствора, используемого для укрепления и отделки стен строящегося туннеля, для приготовления которого пришлось даже сделать специальный отводной канал от основного русла этой бурной реки. По небольшому каналу из первого водоотстойника попадающая в него и уже очищенная от мусора и грязи вода перетекает во второй накопительный резервуар, откуда уже забирается на нужды строительства, обеспечивая тем самым постоянный характер выполнения работ. Еще один водовод, представляющий собой железную трубу диаметром в один метр, проложенную вдоль дороги, доставляет воду реки к водным турбинам, падая на которые с высоты почти ста метров, она передает им необходимое для их работы усилие, заставляя вращаться приводные рабочие механизмы, после чего, успешно завершив это необычное для нее путешествие, она вновь попадает в реку, мгновенно растворяясь в ее быстром потоке. Каждая такая водяная турбина вращается со скоростью в 160 оборотов в минуту, позволяя через серию ременных и цепных передач и трансмиссий передавать создаваемое ей усилие на рабочие нагнетательные механизмы, называющиеся воздушными компрессорами. Последние представляют из себя механические устройства, состоящие из металлических цилиндров и движущихся внутри них поршней, главной целью которых является нагнетание под давлением в нужном направлении попадающего в них воздуха, проходящего через систему запорных клапанов. При каждом движении поршней эти клапаны открываются под воздействием нагнетаемого в цилиндры воздуха, чтобы затем с непреодолимой силой быть вытолкнутыми ими же обратно в общую воздушную магистраль, ведущую прямо в рабочий туннель, что позволяет помимо чистого воздуха, необходимого для дыхания рабочих, обеспечивать еще и необходимую мощность для приведения в движение механизмов работающих в туннеле буровых машин (1). Кроме того, за отсутствием возможности использовать для этих целей обычные паровозы, сжатый воздух приводит в движение также еще и механизмы специальных рабочих поездов, вывозящих из туннелей выбранную каменную породу.
Внешний вид этого туннеля, уходящего куда-то вглубь почти что отвесной каменной стены, уже сам по себе представляет собой удивительное зрелище. Правда, из местечка Модан, где череда скальных вершин в этой области не является полностью замкнутой, и где также очень комфортно расположено небольшое поселение, рассмотреть вход в туннель практически невозможно. Дело в том, что эта деревня расположена на высоте 130 метров над тем местом, где находится станция, и все поезда подъезжают к ней, предварительно миновав два вспомогательных рабочих туннеля, описывая тем самым большую кривую вокруг деревни. В то же самое время, в деревне Гошенен, что лежит напротив, всегда можно быть в курсе того, как осуществляются подземные работы. Мрачное отверстие, над которым возвышается здание строительного управления, расположено почти у самого начала ущелья, вблизи которого шумят воды непокорной реки Ройс, и где расположена основная часть жилых помещений, мастерских, а также сама компрессорная станция.
Если теперь мы с вами случайно попадем во внутреннюю часть этого сумрачного уводящего под землю жерла, то вот как в соответствии с различными этапами работ будет выглядетьвсе то, что мы там увидим.
Вначале мы попадем в довольно короткую по протяженности секцию, имеющую сводчатый потолок.
(1) Известно, что это новшество было впервые использовано жителем Женевы, мэтром Даниэлем Колладоном, в то время как руководителем работ по его практическому применению стал еще один швейцарец, мэтр Луис Фавре.
Это тот участок туннеля, который не просто уже готов к использованию, но в котором уже полностью завершена и вся его внутренняя отделка. В качестве облицовочного материала здесь были использованы гнейсовые плиты, изготовленные из материала, который добывается здесь же, непосредственно на месте. Следом за этим участком туннеля следует еще один, уже полностью законченный в инженерном плане, но еще без облицовки на стенах. Третья часть маршрута носит название «проходческой горловины». Здесь уже нельзя ходить как раньше, ступая по полу, а для передвижения приходится приходится подниматься на боковые леса или приступки, подобные тем, по которым мы с вами путешествовали по Триентскому ущелью, выстроенные вдоль всего маршрута прокладки туннеля в этой его части. Все работы в этой части туннеля осуществляются вручную. Практически постоянно мимо нас проезжают нагруженные вынутой породой вагонетки, которые тянут за собой рабочие или лошади. Они подкатывают их к горловине сброса, через которую ссыпают эти каменные обломки вниз, где, в свою очередь, ими загружаются более крупные вагонетки, нагруженный состав из которых по рельсам шахтной железной дороги небольшой поезд уже вывозит наружу.
Но продолжим же наш путь. Из глубины пробитой в скалах галареи до наших ушей доносятся становящимиеся все более явными странные звуки и шумы, и уже вскоре, подобно некоему фантасмагорическому действию, перед нами открывается последнее, заключительное и вместе с тем самое главное действие этого строительства, осуществляемого в соответствии с последними достижениями инженерной мысли, как писало об этом издание Кюнетт. И здесь действительно можно замереть в восторге от всего увиденного. Тем более, что здесь просто нет ничего такого, что нельзя было бы потрогать руками, не забывая, впрочем, при этом о безопасности. Вот она перед нами, эта знаменитая проходческая штольня, «передний край» строительства, на котором все эти чудовищные механизмы компании Ферру медленно и равномерно выполняют свой нелегкий труд. Глаз отказывается здесь видеть, а ухо – слышать. Первоначально проходка начинается в верхней области туннеля. Стальные фрезы, приводимые в движение потоком сжатого воздуха, с холодной яростью вгрызаются и ломают плоть скал, а то, что оставляют после себя они, доделывают идущие следом за машинами люди, вооруженные отбойными молотками с длинными, как у ружей, рабочими стволами. Каждый из таких молотков способен наносить до пяти ударов в секунду, буквально на глазах вгрызаясь в кажущуются вначале совершенно непроницаемой горную породу и откалывая от нее множество мелких фрагментов. Часто возникает чувство, что все, что разворачивается здесь перед нашими глазами, это какое-то гигантское сражение со своими промежуточными и стратегическими победами и успехами, главной целью которого безусловно является достижение главной задачи в этой битве людей с камнем в виде завершенного до конца «большого проекта». И как и во всяком сражении, борьба здесь не обходится и без своих героически погибших в сражении бойцов. За стаканчиком грушевой настойки с добрым куском сыра, за столом для приезжающих сюда людей в гостинице Россли в Гошенене, вам обязательно расскажут множество историй о тех чудовищных несчастных случаях, из-за которых, особенно в самом начале строительства, рабочие отказывались иногда по 48 часов заходить внутрь прокладываемого ими туннеля. Однако челвоеку свойственно ко всему привыкать, равно как и сердца людей с тем же успехом привыкают к чувству страха, как и к испытываемому ими чувству удовольствия, постепенно полностью переставая обращать на них внимание, и в какой-то момент шахтеры из Готара, вновь и вновь возвращаясь под своды огромной горы, начали даже находить в этом некое подобие становящейся со временем привычной для них для всех жизни, действуя, руководствуясь тем инстинктом, который движет любым другим шахтером или горным проходчиком, когда он вновь и вновь возвращается в становящуюся для него все более привычной подобно родному дому шахту.
Что же касается туристов и посетителей, то вне зависимости от того, как к этому отнесется читатель, но все они в данном случае демонстриуют гораздо меньше оснований для беззаботности по сравнению с регулярно возвращающимися в туннель шахтерами, и они всегда стараются заранее убедиться в том, что их представления о подземном путешествии, весьма часто наполненные беспокойством и размышлениями о несчастных случаях, полностью оправданы, и им здесь ничего не угрожает. Однако вскоре чувство любопытства, - то же самое чувство, которое испытывает человек, выходя в море накануне грозы, постепенно преодолевает внутренние переживания и страх этих новичков в подземном мире, возобладая над их первоначальной осторожностью и нерешительностью. А вскоре, уже и они сами полностью забывают о всяких переживаниях, полностью отдавшись тому удивительному спектаклю и тем необычным видам, которым им удается стать здесь очевидцами, окончательно заполоняющими их ум и отвлекая тем самым от переживаний. Именно здесь у многих людей возникает стремление точно узнать то, где именно они находятся. В данном случае я имею ввиду то место, где на нашей населенной людьми планете в толще горной породы трудом рабочих просверлена та или иначе вертикальная вентилляционная шахта, соединяющая туннель с поверхностью, уходящая высоко вверх, в темноту, где над головами стоящих внизу людей с трудом можно различить крошечное пятнышко дневного света.
Впрочем, чтобы это узнать, вам будет достаточно будет просто спросить разбирающегося в этом вопросе человека. И первый же встречный строитель вам ответит, что называется, с точностью до ста шагов, на любой интересующий вас вопрос. Например, что в этой точке вы находитесь прямо под Уранийской Глоткой, а вот здесь прямо над вашими головами расположен сосновый лес в окруженной скалами долине Урсерен, а еще немного дальше туннель проходит под огромным блоком льда на леднике Гёршен, и так далее, вплоть до места выхода туннеля из-под земли по ту сторону гор.
Подобные удивительная точность и определенность кажутся чем-то поистине невозможным в недрах этой огромной и непоколебимой горы, через которую маленькие термиты прокладывают свой длинный ход на другую ее сторону. И это при том, что точно установлено даже время и место, где обе движущиеся с разных сторон бригады рабочих сойдутся в одном месте. Именно для этих целей в Гошенене, как и в Айроло, не покладая рук трудится целая контора расчетчиков-геометристов, главной задачей которых является точное вычисление всех мыслимых и немыслимых углов, вдоль которых проходит прокладываемый рабочими маршрут. Благодаря их постояным усилиям, вы можете быть уверены в том, что с точностью до двух или трех сантиметров вы находитесь на той или иной глубине даже в самой непроницаемой темноте окружающего вас пространства туннеля. Это самое настоящее триумфальное воплощение триумфа точности инженерной мысли, как назвал работу местных геометристов автор книги путевых заметок под названием «Из Швица в Швиц», благодаря которому «однажды неизбежно наступит тот момент, когда две бригады рабочих друг от друга будет отделять лишь слой скальной породы, в толщину не больший, чем лист бумаги, и сойдясь, наконец, вместе, им не останется больше ничего иного, как за отсутствием ставшего уже им привычным врага в виде толщи скал, сразиться уже друг с другом, при помощи все тех же стальных фрез и буровых машин».
Наиболее сложным участком для проведения работ в области Готара была северная часть будущего маршрута. Первая попытка пробурить здесь проход для будущего туннеля оказалась весьма непростой, однако вскоре на смену массе твердых гнейсовых пород, которые проходчикам пришлось преодолевать в самом начале, пришли более мягкие и проще поддающиеся обработке скалы.
Стр. 20
Иллюстрация 1
Подпись под иллюстрацией 1: АЙРОЛО.
В то же самое время, с южной стороны маршрута угол наклона туннеля в пять раз ниже, чем в районе горного склона со стороны Гошенена, а грунт и горные массивы являются весьма неоднородными по своему составу, что создало при проведении работ трудности совершенно иного характера, чем те, с которыми сталкивались рабочие из указанной выше группы строителей, и которые в конечном итоге оказались даже значительно более серьезными в том, что касалось необходимости их преодоления. Дело в том, что при осуществлении работ в данной местности, бригады рабочих столкнулись со значительно более мягкими и пористыми горными породами, чем те, из которых слагались скалы на другой стороне горного массива. В то же время, будучи расположенной вблизи вершины каменистого холма, неподалеку от нижней области широкой долины, деревня Айроло практически идеально подходила для целей осуществления строительства. Здесь было достаточно места для строительства и удобного расположения всех необходимых сооружений, - жилых домов для рабочих, конюшен, мастерских, конторских помещений, ангаров для хранения необходимого оборудования и складов строительных материалов, что позволяло наилучшим образом обеспечить размещение всего того воинства, которое со временем должно было вступить в бой с толщей горных пород, легко доставляя к месту работ все для них необходимое. Однако оборотной стороной столь удачного расположения являлось то, что в самом начале, рассчитывая столкнуться с трудно поддающей проходке гранитной толщей, строители внезапно наткнулись на окаменевшую смесь из различных видов камней и скал, среди которых встречались фрагменты сланцевых и иных слоистых пород, области древних ледниковых морен и осадочных отложений, причудливым образом перемешанных друг с другом в единое целое. Неоднородность такого массива создавала значительные трудности при осуществлении горной проходки ввиду наличия большого числа каверн, разломов, подвижек грунта, но что самое главное, - водных протечек, часто превращавших работу строителей в настоящий поединок с подземными водопадами и даже с небольшими реками, заставляя их двигаться почти вслепую. Осуществлявшие проходку туннеля специалисты, вынужденные фактически проводить все рабочее время и работать в атмосфере зловонной канализационной канавы и дышать влажным воздухом в окружении постоянно падающего с потолка мелкого дождя, быстро смешивающегося с висящей в воздухе влагой, каменной пылью и удушливой гарью, образующейся в результате взрывов динамитных шашек, начали отказываться от продолжения работы, ссылаясь на становящиеся все более невыносимыми условия труда. И действительно, необходимость постоянно носить долгополые плотные полотняные плащи и шляпы, по форме напоминающие крыши сельских хижин, защищающие людей от влаги, но не имеющие возможности предохранить их от царящего вокруг них зловония, делало пребывание в строящемся туннеле рабочих практически невозможным. Однако следует отдать должное этим людям, все-таки находившим в себе силы и профессиональную гордость, чтобы продолжать пробивать туннель в том направлении, где по расчетам должны были находиться земли кантона Ури. При этом, нельзя забывать и о том, что в дальнейшем, когда работы переместились в более сухую скальную область, для чего потребовалось проложить почти километр туннеля, рабочим все равно приходилось постоянно проходить и возвращаться назад по этой полузатопленной подземной области, причем, делать это вынужденным образом, выполняя необходимые строительные работы, выравнивая и изолируя от воды стены и укладывая на них облицовочные плиты, что было весьма непросто в подобном окружении. В конечном итоге, в рамках проведения работ, было принято решение о строительстве дополнительного дренажного канала, который отводил бы воды от области строящегося туннеля, что значительно снизило уровень просачивания влаги вглубь, сквозь горные породы, и в конечном итоге позволило улушить условия труда, сделав их нормальными и пригодными для постоянного нахождения строителей внутри прохода. Здесь еще следует добавить, что как и в Гошенене, в Айроло буровые устройства также приводились в действие воздушными турбинами, для вращения которых использовалась сила горного потока. В этих целях, для осуществления проекта «большого строительства» были использованы воды двух протекавших неподалеку весьма бурных рек, - Тремолы, берущей свои истоки на высокогорье среди скал горного массива Готар, и Тичино, находящего сюда свой путь из долины Бедретто.
Нет ничего более непохожего друг на друга, чем те два лагеря, в которых живут рабочие, принимающие у частие в этом грандиозном предприятии. В особенности интересен Гошенен, представляющий собой сегодня самое странное и необычное собрание людей со всей Европы. Здесь можно встретить немцев, французов, бельгийцев, итальянцев и даже англичан, причем, представители каждой национальности привезли сюда с собой и свои любимые блюда национальной кухни. Все эти «бродяги», - исключая, разве что, тех господ, что работают за своими столами в местных котонторах и служащих высшего звена, - далеко не всегда представляют собой той, что принято называть в их родных странах «сливками интернационального общества». Особенно заметно это бывает тогда, когда в установленное время «пересменки» или иначе, всякий раз в тот час, когда очередная освободившаяся партия рабочих покидает свои рабочие места после завершения восьмичасовой рабочей смены, часто возникает ощущение того, что гора буквально изрыгает из своих недр пеструю толпу людей, словно захлестывающую своим потоком весь прилегающий к месту строительства поселок, быстро заполоняя небольшие гостиницы, кабачки и ресторанчики, предусмотренные в качестве мест для игр и всевозможных развлечений, которым с охотой предаются все эти рабочие, едва лишь успев покинуть пределы своей Преисподней. При этом, совершенно ровным счетом не имеет никакого значения то, какое время дня или суток стоит в данный момент на дворе, поскольку работы по прокладке туннеля ведутся постоянно и без перерыва, а это значит, что весь этот городок с узкими улочками живет полной жизнью в течение всего времени, пока одни рабочие бригады сменяют здесь другие, от чего в особенности страдают туристы и иные приезжающие сюда по делам люди, для которых главной проблемой, с которой они сталкиваются в Гошенене, является возможность нормально выспаться, и для которых то время, которое показывают циферблаты их часов, перестает иметь какое-либо значение на весь срок пребывания их в этом месте, где смену дня и суток знаменуют не удары часового колокола на церковной колокольне, а протяжные гудки, возвещающие начало или завершение очередной рабочей смены.
И еще несколько слов в заключение, прежде чем мы с вами окончательно попрощаемся с этой шумной и столь необычной строительной площадкой вблизи Готара. Приближается тот момент, когда эта великая гора, пробитая насквозь длинным и прямым туннелем, наконец, начнет играть ту экономически важную роль, которую отводит ей сегодня наше время. Какой станет та, уже знакомая нам Швейцария с открытием этого дорожного пути ? На сегодняшний день, путевой маршрут через Готар и прилегающие к нему области альпийского высокогорья являются тем самым местом, через которое между швейцарскими кантонами и Ломбардией перемещается больше всего путешественников и товаров. Одни лишь дилижансы государственной почтовой службы перевозят в год более 65.000 человек, и это цифру следует увеличить как минимум в два раза, с учетом большого числа пеших туристов. И это при том, что общая длина маршрута от Милана на юге и до Базеля и районов Боденского озера на севере не превышает 25 миль. В связи с этим, по аналогии с подобными железнодорожными путями, проложенными через Фрежюс и Бреннер, совершенно очевидным станет более чем значительное увеличение транспортного транзита, который отныне будет направляться по самому короткому из всех возможных вариантов маршрута. Кроме того, нет никаких сомнений в том, что уже с первых лет своего существования столь короткий транспортный маршрут через Готар привлечет к себе внимание путешественников, направляющихся к месту слияния горных долин реки Ройс и Тичино, не говоря уже о возрастании транспортного потока со стороны Италии, а также в направлении Гамбурга и долины реки Мозель. Однако кто же в результате этого строительства все-таки окажется в проигрыше ? Безусловно, это будет вся область вблизи Бреннера, поток путешественников и грузов через которую значительно уменьшится. С другой стороны, пострадает французская область Мон-Сени, которая, в том случае, если работы по строительство Симплонского тракта также будут завершены в срок, полностью лишится всего потока пассажиров, едущих через нее из Нидерландов, Великобритании, а также из территориальных департаментов восточной части страны.
Насколько выиграет от этого Швейцария ? С политической точки зрения, и на основании некоторых уже существующих в данный момент прогнозов я могу лишь сказать, что она в лучшем случае ничего от этого не потеряет. Я хорошо помню, как сорок лет назад член Верховного Совета Базеля, мэтр Крист, первым громогласно заявил, предупреждая всех, что «железные дороги несут с собой мучительную смерть, которой с их помощью крупные кантоны подвергнут мелкие». Сравнительно недавно еще один швейцарец, мэтр Тиллише, участвуя в дискуссии о строительстве туннеля через Готар, высказал опасения, что его прокладка станет тем «колом», который будет забит в самое сердце страны. Продолжая развивать эту тему дальше, он с явным чувством пессимизма рассматривал Швейцарию, как «страну, разделенную отныне на три все более удаляющиеся друг от друга части, которые рискуют зайти в этом настолько далеко, что собственные интересы заставят их однажды окончательно и навсегда разойтись в разных направлениях друг от друга». Проект строительства дороги через Шплюген раньше или позже будет закончен, равно как и строительство транспортного пути через Симплон, что в свою очередь не может не оказать «центробежного» эффекта на западные кантоны, которые, будучи с того момента лишенными связывающего и объединяющего их в настоящее время в единое целое дорожного транспортного пути, проходящего по их территории, просто не выдержат этого потрясения, а Швейцария в итоге лишится того всеобщего единства, которого она добивалась в течение столь длительного времени.
С коммерческой точки зрения этот вопрос является еще более сложным. «В результате строительства железной дороги через Готар, что приведет к снижению нынешнего уровня транспортного движения по швейцарским дорогам, - как пишет об этом сам мэтр Таллише, - Базель окажется перед вынужденной утратой значительной части объема товарных и пассажирских перевозок, проходящих через него в настоящее время, поскольку весь транзитный поток с севера Германии до самого Офенбурга отныне будет идти через центральную часть Швейцарии и через область Зинген. То же самое произойдет и с транспортными перевозками из Эльзаса в направлении Италии, которые также отныне будут идти через центральную область страны по маршруту в направлении Бёцберга. Также в стороне останется и Люцерн. Даже Цюрих и северо-восточные области страны тоже неизбежно окажутся затронутыми этими изменениями, поскольку в этом случае этот город окажется в стороне от предполагаемой к строительству новой транспортной линии, которая должна будет пройти через Тургау (Турговию) в направления Раппеншвила и Цуга, а области северо-востока окажутся явно в неконкурентных условиях в области транспортных перевозок по сравнению с расположенными по соседству с ними регионами страны. Что станет с проходящим в этих областях транспортным потоком по маршруту Вальдшут – Цюрих, который с того момента окажется перераспределенным между дорожным маршрутом через Шаффхаус и в особенности, с той его частью, что будет проложена через Цуг, с перенаправлением всего движения через туннель под Готаром, который в этой связи окажется вне конкуренции ? Берн тоже останется в стороне. Транспортный маршрут через Готар ничего не даст и маршрутам, проходящим в области Юра, которые окажутся вне конкуренции перед теми новыми возможностями, которые откроет путь через Бёцберг, и лишь незначительно позволит дополнительно загрузить маршрут через Лангнау, поскольку западные кантоны, если не принимать во внимание, естественно, сам Симплон, получат преимущество пользоваться новым транспортным маршрутом в стороне от Мон-Сени, и в особенности после завершения строительства соединительной части завершающего отрезка транспортного пути между Женевой и Аннемассом.
Подобные предположения могут быть верными только лишь очасти, однако, как говорит народная мудрость, - из двух зол всегда следует выбирать наименьшее. В противном случае, если вообразить себе в будущем всю территорию альпийских гор изрезанной сетью проложенных через нее железных дорог, объединяющей собой всю территорию Европы, при том, что ни одна из них не будет напрямую затрагивать территорию Швейцарии, то как же в таком случае подобное упущение отразится на коммерческой и деловой перспективе нашей страны ?
III
Впрочем, у меня есть все основания для того, чтобы рассуждать на эти темы, ведь еще и сегодня, через три с лишним года после начала работ, я все еще с трудом представляю себе, что однажды настанет момент и кучер в серой накидке, встретив меня на горной дороге, уже не откроет приветливо передо мной дверцу своего почтового дилижанса, который также уже не повезет меня дальше по уходящему вдаль каменистому пути, - туда, где среди высоких скал некогда открывались моему взору из окна почтовой кареты очертания госпитального дома Сен-Готар и далее, на всю долину Фаиду.
И да пребудет с вами отныне небо, о, мой дорогой читатель, в то время, когда вам придется, прилагая к тому немало сил, самостоятельно спускаться через весь этот непростой участок дороги, ведущий в Тремолу, преодолевая его многочисленные изгибы и повороты !
Я также считаю для себя уже вполне очевидным, что мне теперь не придется больше вновь побывать и в самом местечке Айроло, коль скоро из всех существующих средств передвижения я неизменно предпочитаю свои собственные ноги, являющиеся тем единственным видом горного транспорта, к которому я по-прежнему, даже с учетом всех новых веяний в окружающем меня мире, испытываю пусть и немного подпорченное прожитыми годами, но от того не менее полное в моих глазах доверие. Однако на участке маршрута длиной в семь миль и даже более того, что в горах будет равносильно подъему на высоту в 1.400 метров, я, тем не менее, - чего не буду перед вами скрывать, - уже в силу возраста испытываю тяжесть и головокружение и потому обычно предпочитаю преодолевать подобные расстояния в салоне дилижанса при помощи его кучера, которые вскоре, увы, тоже навсегда покинут эти места.
Вот такой в свое время представала пред глазами путешественника долина Грисон, называемая иначе Граубюнден, некогда, вероятно, бывшая самой патриархальной и исполненной старинных традиций из всех горных долин этих мест. Здесь по четыре месяца в году не произносили ни одного французского слова, и когда я обращался к кому-нибудь из местных жителей на этом языке романской группы с моим ломаным произношением, все, кто встречался мне на пути, от самого маленького мальчика и до самой пожилой женщины, неизменно говорили потом обо мне с удивлением по-итальянски: «L’uomo parla tedesco» («Этот человек говорит по-немецки» - итал. прим.пер.). Впрочем, именно таких людей, в жизни которых самым случайным образом смешались не только разные языки, но и все иные привычные нам стороны жизни, и можно было до недавнего времени встретить во всех этих самых местах, именуемых верхними областями кантона Ури, довольствующимися лишь тем немногим, что было местным жителям более чем достаточно для того, чтобы просто здесь жить.
Увы, но вскоре не станет и еще одного столь привычного всем нам сегодня атрибута этих мест, которым является служба курьерской почты, с ее неизменно внушающими уверенность одним своим видом каретами с красными колесами, о приближении которых всегда можно было легко догадаться издалека по весело разносившимся по окрестностям звону колокольчиков. Что же касается будущего непревзойденных в своей искусности езды по горам возниц, сидящих на козлах этих карет, то здесь я не берусь ни о чем рассуждать, да вы и сами сможете стать всему очевидцами, когда немного ниже я расскажу вам одну забавную историю на этот счет, которой мне самому довелось стать пусть и необычным, но все-таки прямым свидетелем.
А сейчас мы отправляемся с вами в путь. Выехав с постоялого двора, спустя десять минут мы пересекаем реку Тичино и по бесчисленному числу террас устремляемся дальше в сторону долины Тремола.
Замечательное начало у этого непростого пути, как и не менее замечательным будет около трех четвертей того, что нам предстоит увидеть, путешествуя по этой области. Кажется, что даже прекрасная погода еще больше подчеркивает то, что принято называть в этих местах «добрым божьим днем». Сегодня воскресенье, первая неделя сентября. Передо мной, у южной оконечности горизонта, к небу вздымаются изломанные вершины альпийских гор Лавиццары и сиющие на солнце словно покрытые снежным сахаром пики скального массива Кампо Тенека и его главной вершины, словно знаменующей собой высшую точку причудливых каменистых образований, беспорядочно разбросанных между долинами Маджиа и Левант. Расположенный к западу от этой области горный массив Юпитер Пливус, словно из боязни того, что о нем забудут и не заметят среди великолепия других горных вершин, старается привлечь к себе отдельное внимание, густо украшая свою вершину серыми облаками и грозовыми тучами, подобными издалека пышной шевелюре вздыбленных и колышащихся на ветру волос, с которыми не в состоянии ничего сделать даже самая сильная буря.
Вот так некогда и я, - расположившись как-то в один прекрасный день самым лучшим образом рядом с кучером такой вот заполненной чужим багажом почтовой кареты, - с нетерпением дожидался того момента, когда на смену замерзшим арктическим пейзажам Готара постепенно придут теплые краски Тичиноской области с ее мягким климатом. По правде сказать, я нисколько не отношусь со снисхождением к тем пустынным местам, которые вскоре нам предстоит оставить далеко за собой в нашем путешествии. Более того, я всегда рассматриваю созерцательность ее образов в качестве лучшего средства для тех моментов в моей жизни, когда душа просит одиночества, стремясь во что бы то ни стало удалиться в один из подобных расположенных как можно дальше от привычной городской суеты уголков этих раскинувшихся вокруг полупустынных земель. Вся центральная горная область в районе альпийского высокогорья, от Вьежа и Вале до Дизентиса, по преимуществу представлена скалами, состоящими из гнейсовых и гранитных каменных пород, большая часть которых представляет собой вертикально расположенные каменные образования, в результате чего каждая из таких скал может по праву считаться подлинным скульптурным изваянием, возникшим благодаря таланту обрушивавшихся не него в порыве непонятного нам творчества природных сил. Каждая грань этих скал, устремляясь высоко к небу, в свою очередь вскоре распадается на все более мелкие скальные выступы и их отдельные группы, образуя во всей своей совокупности обширные каменные блоки, словно специально установленные в вертикальное положение в этом месте какой-то неведомой силой, формируя тем самым у путешественника удивительное чувство удаленной перспективы, в которой даже самый старательный взгляд часто не в состоянии бывает уловить то, где же сливаются друг с другом все эти отдельные зубчатые стены, и где они распадаются вновь на множество составляющих их каменистых образований. Особенно красноречивым в этом плане является гора Фибия, внушительный массив которой загораживает собой многие другие скальные вершины со стороны долины Тремола, причем в ее отполированных солнцем, ледниками и непогодой до блеска ровных каменных горбах я неизменно нахожу хорошо знакомые и легко узнаваемые мне черты, коль скоро я принадлежу к числу тех людей, которые прекрасно знают все эти блестящие на солнце каменистые склоны, и даже более того, - к числу тех путешественников, кто неоднократно совершал самостоятельное восхождение на вершину этой горы. Ее обращенная к нам в этот момент часть во многом несет в себе некое подобие вершины горного Олимпа, поскольку именно на этой вершине находится специально установленный там памятник общенационального значения, указывающий не только на присутствие здесь людей, но и на их национальную принадлежность, представляющий собой высокий шест с развевающимся на его конце флагом Швейцарской федерации.
Я уже говорил, что когда-то все эти высокие горные вершины были покрыты густым ковром самой разнообразной и изобильной зеленой растительности, от которой сегодня здесь не осталось ни малейших следов. Причиной этого является то, что здесь в последние годы активно ведется разработка торфа, который по своей структуре значительно отличается от обычного грунта, являясь пркрасной почвой для трав и горных растений, таких как разнообразные дикорастущие злаки, камышовые растения, примулы и другие травянистые культуры, активно процветающих на торфяных полях, но быстро исчезающих в тех местах, где осуществляется полная выработка торфа, дающего им необходимую влагу, превращая тем самым некогда плодородную горную страну в каменистую пустыню. Если же мы покинем эти ставшие бесплодными в наши дни горные плато и опустимся в проход какого-нибудь из многочисленных ущелий, которые здесь в изобилии можно повстречать, то нашим глазам на гнейсовых скалах откроются целые заросли великолепных мхов и лишайников яркого сернисто-желтого или даже оранжевого цветов, замечательных лютиков, горечавок с их неизменными фиолетовыми венчиками цветов, которые, как я могу вас горячо заверить, не имеют ни малейшего желания покидать эти места, даже несмотря на недостаток влаги. Да и где, на самом деле, они найдут себе лучше место для произрастания ? Что может быть лучше для их широко раскинутых в разные стороны корней, чем эти скальные расщелины, за которые они так крепко цепляются ? И что может быть лучше того высокогорного ветра, что обдает прохладой их стебли, и той влаги, в которой они купаются по утрам и в туманные дни, умываясь выпадающей на них росой ? Что может быть лучше регулярно проливающегося на них из облаков дождя, на смену которому неизменно приходит теплые солнечные лучи ? Не говоря уже о зиме, которая укрывает нежные растения слоем глубокого и непроницаемого даже для самого страшного холода снега, защищая их до самой весны, когда они вновь поднимают из каменистой земли свои зеленые стебли, пробуждаясь раз за разом для чуда новой жизни ?
Вот так, подобным образом я и предвался своим рассуждениям, когда некое подобие нервной судроги, не то два, не то три раза, заставило взрогнуть спинку моего кресла, чем мгновенно привлекло мое любопытство. Это был наш кучер, рядом с которым я выбрал себе место на время пути. Я уже видел этого человека в горном приюте, и уже тогда с удивлением обратил на него свое внимание. Он был настолько высоким и настолько тощим, что более напоминал скелет, на которого по какому-то недоразумению одели дорожную куртку и штаны, при том, что еще большее сходство с этим ходячим ожившим представителем потустороннего мира ему придавал еще и его рот, демонстрирующий бесподобную улыбку в виде оскала зубов, который он при любых обстоятельствах держал открытым. Что же касается кожи его лица, то ее отличал какой-то невообразимый красноватый оттенок, на котором особенно выделялось несколько клочков седеющих волос, которые также, в той своей части, что сохранили еще первоначальный цвет, были красновато-рыжими, под стать коже на его костистом, туго обятнутым кожей подбородке. Из всего этого я в тот момент сделал вывод, что рядом мной в роли возничего, несмотря на столь необычный облик, сидел совершенно безодибный малый, который в равной степени мог быть как обычным добродушным обитателем этих мест, так и не менее обычным для этих же самых мест сумасшедшим.
Единственное, что меня в нем серьезно беспокоило, было непонятное мне странное содрогание и подергивание его позвоночника, передававшееся всей его спине. Мимо дилижанса проносились горы и снежные вершины, временами сменяющимися видами голубого неба с пробегающими по нему поодиночке или группами облаками, но я ничего этого не видел. Все мое внимание было прочно приковано к этому до невозможности исхудавшему человеческому существу, от которого, как мне стало даже в конце-концов казаться, при каждом, даже самом легком сотрясении на неровностях нашего пути, по всей почтовой карете разносился дробный деревянный стук гремящих и трущихся друг от друга костей.
Мы уже приближались к земельной области Сен-Жозеф, и ровным счетом ничего не предвещало собой чего-нибудь необычного, что могло бы случиться под этой натянутой на костлявые плечи курткой, за обладателем которой я столь пристально наблюдал, постепенно начав все чаще отвлекаться на те виды и достопримечательности, что проносились по пути движения нашего дилижанса вдоль зигзагообразно уходившей вниз весьма крутой дороги, ведущей к долине Тремблан, когда вдруг внезапно …
Увы, но в этот раз дело оказалось более чем серьезным. Это уже явно был не тот простой спазм, на который я обратил вначале внимание, и который столь причудливым образом заставил выгнуться спину нашего кучера в первый раз. Налицо были все признаки какого-то тяжелого и совершенно напонятного сражения, которое по неведомым мне причинам вдруг начали вести друг с другом отдельные части костного содержимого этого человека, начиная от шеи и заканчивая областью заднего фасада, которая, как мне показалось в тот момент, буквально танцевала по занимаемому им сидению. Однако главным, что обращало на себя особенное внимание, были руки возницы, которые, как казалось, не принимали ровным счетом никакого участия в тех судорожных рывках и подергиваниях, которые словно бы переполняли все его внутреннее естество. Будучи совершенно неподвижными и словно приклеенными к туловищу, они с какой-то странной решимостью продолжали сжимать вожжи, и та уверенность, с какой они это делали, привела меня к показавшейся мне в тот момент вполне разумной мысли не придавать так уж немедленно происходящему какого-то большого значения.
Однако, подождав где-то около четверти минуты, а затем, поскольку все то, что происходило у меня на глазах, и не думало затихать, я все-таки решил поинтересоваться у возницы о том, что с ним происходит, слегка притронувшись к его локтю.
Мужчина слегка повернул голову, ровно настолько, чтобы я мог отчетливо увидеть его замечательный оскал зубов и половину переполненного каким-то странным блаженством лица, однако с его губ не слетело в ответ на мой вопрос ни одного слова.
С видим христианского мученика я вновь решил обрести обычно присущее мне спокойствие. Ведь не исключено, что мне и дело не должно было быть о тех вещах, которые меня напрямую не касались, в том числе и то, кого нанимала для подмены на должности своих кучеров местная почтовая курьерская связь, не говоря уже о разного рода странных особенностях спины у этих людей, устраивавшей по дороге самые настоящие театрализованные представления.
Однако стоило лишь мне прийти к столь успокаивающим выводам и вновь занять свое место в карете, как кучер внезапно приподнялся со своего места, а затем, подняв вожжи левой рукой до уровня как и прежде совершенно блаженного в полной бесстрастности лица, правой рукой схватился за свой длинный хлыст. Мгновением позже я услышал оглушительное щелканье бича, способное по своей силе обрушить нам на голову по крайней мере с десяток мирно дремлющих на окрестных склонах каменных лавин, время от времени нет-нет, да и обрушивающихся на почтовую дорогу, проходящую через Готар, однако в этот момент, похоже, даже столь громкий щелкающий звук нисколько не повлиял на их желание немедленно скатиться вниз. Мужчина, похоже, остался доволен произведенным им при помощи хлыста эффектом, после чего вновь уселся на свое место, даже не посчитав нужным подстегнуть ударом четверку своих гнедых лошадей, пройдясь им по их спинам, тем более, что едва заслышав его свист, лошади изо всех сил пустились вскачь, утроив свой и без того быстрый галоп, которым они неслись до этого. И это на спуске такой ужасной дороги, как та, что проходит вдоль склонов долины Тремола !
«Да что же вы делаете, - закричал я не то от ужаса, не то от ярости, - вы что же, хотите, чтобы мы свернули здесь себе шеи ?»
В свою очередь вскочив со своего места, я попытался уцепиться за кучера, чтобы натянуть вожжи, которые он крепко сжимал в своей руке, однако после толчка, который он нанес мне своим угловатым локтем, более напоминающим по силе удар алебардой, я почти что отлетел назад и снова оказался сидящим на своем месте.
В одно мгновение на полном скаку, не снижая скорости, мы пронеслись сразу не то через четыре, не то через пять огороженных барьером пролетов дорожного пути, едва не задевая их втулками бешено вращающихся колес.
Стр. 26
Иллюстрация 1
Подпись под иллюстрацией 1: ДОЛИНА ТРЕМОЛЫ.
Том II
Холодный пот в это мгновение выступил буквально из всех пор моего тела. Инстинктивно, уже на первом повороте я закрыл глаза, будучи полностью уверенным в неизбежности того рокового события, которое должно было неминуемо вот-вот произойти. Однако этот поворот мы миновали на удивление легко. «Увы, - подумал я, - нам суждено разбиться на втором повороте !» Однако к моему удивлению этого тоже не произошло, как ничего потом не случилось ни на третьем, ни на четвертом крутых изгибах дороги. «Ничто не берет этого черта», - уже чуть ли не с досадой думал я, смутно припоминая, что на дороге через долину Тремолы должно быть всего сорок восемь поворотов.
Гранитные камни, которыми огорожена дорога, проносились мимо, танцуя и вертясь перед моими глазами в каком-то совершенно неистовом танце. Гребни окрестных гор, раскачивались подобно пьяным, решившим прогуляться по улице без помощи посторонних, грозясь в любой момент обрушиться нам на головы, успевая в то же самое время отплясывать какое-то подобие совершенно безумной по своей дикости сарабанды, главную партию в которой неизменно играла гора Фибия, неизменно находясь в самом центре этого безумного веселья. Правда, кучера это, похоже, совершенно не интересовало. Локти его рук были по-прежнему прижаты к бокам, а фигура словно воплощала в себе саму идею неподвижности и невозмутимости. К счастью, теперь его спина, похоже, совершенно успокоилась и перестала трястись, являя собой тот странный диссонанс с окружающим нас миром, в котором, как мне тогда казалось все если и не полностью сошло с ума, то по крайней мере, однозначно перестало стоять на своем привычном месте. Между тем, внутри меня закипала какая-то холодная и бессильная ярость, которую я уже едва мог сдерживать.
Когда мы пролетали, по-прежнему нисколько не снижая темпа, уже не то седьмой, не то восьмой, не то уже даже девятый поворот, - коль скоро в такие моменты своей жизни люди, вроде меня, обычно бывают весьма далеки от того скучного и упорядоченного занятия, которое принято в обычных условиях называть наукой точного счета, - на обочине дороги прямо у нас на пути вдруг откуда-то взялись двое местных жителей, шедшие куда-то явно по своим делам с заступами на плечах, растерянно уставившиеся на нас своими полными недоумения глазами, со ртами, явно замершими в отчаянном и пронзительном крике, совершенно неразличимом для нас в грохоте колес почтовой кареты. Подняв глаза к небу как раз в тот момент, когда, раскачиваясь из стороны в сторону, мы пронеслись через очередной поворот этого горного серпантина, я увидел их стоящими над нами на обочине дороги опирающимися на свои лопаты, с заинтересованным видом явно приготовившихся наблюдать за тем интересным зрелищем, которое по их мнению обязательно должно было разыграться перед их глазами с одного мгновения на другое.
Впрочем, кучер, похоже, даже не заметил их присутствия на дороге, несмотря на то, что мы пронеслись мимо, едва их не задавив. Он по-прежнему правил своей упряжкой, сохраняя при этом во всем своем облике такое спокойствие и безмятежность, что я, поминутно ожидая того, что мы, наконец-то, все-таки перевернемся, просто даже начал уже в какой-то момент ему завидовать. Или, вернее, скорее, начал уже воспринимать эту перспективу с несколько большим спокойствием духа, чем это было до этого. На смену той безудержной ярости, которая охватила меня в первый момент, вызывая во мне с трудом преодолимое желание всадить в спину нож этому субъекту, воткнув его ему прямо между лопаток, - о чем я не мог не сожалеть, - пришло вначале чувство глубокой обреченности и грусти, сменившиеся затем, несмотря на все мои внутренние протесты, ощущением неописуемого восторга и восхищения от всего происходящего. Какой возница ! Какие кони ! Где еще, в каком другом уголке мира можно найти такого замечательного курьера для быстрой доставки почты ? Удивительно, но на смену тому чувству общей подавленности, которое я испытывал до этого момента, постепенно стало приходить подлинное восприятие глубины того, чему мне довелось стать свидетелем.
И что же ? Вот уже мягкий ветерок, поднимающийся из области Тичино мягко обдувает мне лицо. В то время как наш экипаж, нисколько не снижая своей адской скорости, в третий раз пересекает быстрый речной поток. Какое счастье ! Ужасный спуск в долину остался позади, а вместе с ним и все кошмары и страхи за каждое неловкое движение возницы. Но какое же глубокое чувство превосходства я испытывал теперь по отношению ко всем этим пешим путникам, предпочитающим путешествовать по всем этим горным склонам вереницей один за другим, не видя вокруг себя ничего, кроме спины идущего впереди человека, подобно верному Санчо Панса, шаг за шагом следовавшему за Дон Кихотом ! Будучи окрыленным мыслями об этом прекрасном виде горного транспорта по сравнению с пешими прогулками по горам, я, пожалуй, немного отвлекусь здесь от основного повествования, чтобы рассказать вам историю об одной улитке, чтобы вы имели представление о том, какие чувства я испытывал в тот момент. Итак, - одним прекрасным днем, который мало чем отличался от других не менее прекрасных дней, обычно бывавших в этой местности, некий господин хитрый лис, выбравшись из свой комфортабельной норы на высоком склоне горы Швэгальп, повстречался с маленькой улиткой, и, слово за слово, будучи в хорошем расположении духа, поспорил с ней о том, что выиграет у нее пари, добравшись до вершины Сен-Галлена раньше, чем она. «Идет !» - согласилась улитка и тут же отправилась в путь медленным, но уверенным аллюром, который может быть только у тех людей или, в данном случае, у улиток, которым совершенно некуда спешить, коль скоро их дом всегда находится у них на спине. Что же касается лиса, то нисколько не сомневаясь в своем преимуществе и не стремясь достичь победы любой ценой, он преспокойно свернулся калачиком под теплым солнцем и так благополучно и проспал весь день до самого вечера. Пока он спал, улитка, сделав вначале вид, что отправляется в путь, незаметно забралась к нему на хвост и спряталась там среди густой шерсти. В сумерках лис проснулся и поскорее отправился в путь, рассчитывая обнаружить несчастную улитку в полушаге от того места, где он ее оставил утром. Однако, как он ни высматривал везде своего соперника, все было напрасно. «Вне всяких сомнений, - подумал лис, - эта добрая малая решила схитрить и срезать путь по скалам, а не подниматься вверх по главной дороге». Наконец, лис добрался до вершины Сен-Галлена и осмотрелся, вновь не увидев никого вокруг себя. «Эй, улитка, - ты скоро сюда доползешь ?» – крикнул он с вершины полушутливым тоном. «Я уже давно жду тебя !» – ответила ему улитка, которая в это время осторожно спустилась вниз и только и дожидалась того момента, чтобы как можно эффектнее появиться на театральной сцене. Будучи вынужденным признать столь явное превосходство в скорости, хитрый лис тут же объявил себя побежденным.
Очевидно, что в тот момент я уже полностью успокоился и буквально упивался тем прекрасным видом, который открывался мне вдоль дороги. Передо мной до самого горизонта раскинулась долина Леванта со всеми ее бесчисленными деревнями с белыми остриями колоколен, поднимавшись в самых разных местах на спускающихся вниз горных террасах, вызывая у меня на губах счастливую улыбку.
Стр. 28
Иллюстрация 1
Подпись под иллюстрацией 1: УЩЕЛЬЕ ТИЧИНО НЕПОДАЛЕКУ ОТ АЙРОЛО.
Вперед же, о, быстрый кучер, - вперед же, друг мой ! А затем, после того, как мы пересечем эту долину, мы вновь понесемся с тобой вперед, в ту необъятную даль, до того самого места, где мне предстоит сойти, оставшись позади удаляющейся от меня кареты на залитой солнцем дороге в одной из тех прекрасных областей, что разбросаны вокруг озера Вербанус.
Словно подслушав мои мысли, этот горячий возница, которому ничего бы не стоило провезти в своей карете и самого Люцифера, вознамерился еще больше ускорить бег пары своих лошадей, однако, как и прежде, для меня по-прежнему оставалась загадкой причина того, для чего он это делает, и какие мысли ему приходят в этот момент в голову. Возница с трудом приподнялся со своего сидения, чтобы затем вновь упасть на него со странным глухим шумом, словно внезапно отказавшись от своего намерения. Лошади в этот момент, словно по команде, ослабили свой галоп и мы, громыхая ободьями колес по камням мостовой, с оглушительным шумом въехали на главную улицу Айроло. Стоял полдень. Когда мы на полной скорости проезжали мимо, под навесом просторной деревянной веранды, пристроенной к большому дому, я увидел за столом большую семью, занятую своим традиционным для этих мест обедом. Целая толпа мужчин, жнщин и детей занималась тем, что при помощи пальцев рук, протянутых к нему со всех сторон одновременно, извлекала по одной длинные макаронины из большого, стоявшего в самом центре стола блюда. При нашем появлении вся эта группа людей буквально замерла от удивления с вытаращенными глазами, поднятыми вверх руками и зажатыми между пальцами макаронами, концы которых по явному недоразумению некоторые из них так и не успели в тот момент еще положить себе в рот, чтобы начать заглатывать привычным для них образом.
Однако, наш путь лежал мимо них вперед, - все дальше и дальше ! И вот мы галопом влетаем в узкое ущелье Стальведро, и грохот колес нашей кареты далеко раскатывается среди скалистых галерей, протянувшихся отсюда до самой Пьотты, в сторону которой мы теперь направлялись. До чего же красивы все эти небольшие сельские деревушки с их изящными деревянными домиками, покрытыми черепичными крышами и густо увитыми зеленью ! Однако еще более прекрасной выглядела та юная левентэнка, уроженка этих мест, в смущении и с улыбкой вышедшая при нашем приближении на большой балкон, украшенный изящными портиками. «Стой же, возница ! Стой ! Я сойду здесь !» Однако мой кучер, похоже, ничего не видел и ничего не слышал. «Да, стой же, тебе говорят !» – вскрикнул я, всецело оказавшись в плену внезапно охватившей меня ярости. «Не проезжай мимо ! Цель моего пути здесь, на этом балконе !» Увы, но в возницу действительно словно дьявол вселился. Как бы я ни пытался, толкая его сзади, дать понять, что мне надо здесь выходить, он даже не пошевелился, подобно тому, как если бы он был сделан не из человеческой плоти и крови, а из камня. Я вновь пытался вырвать из его рук поводья. Увы, но это оказалось бесполезно, а его сжатые намертво пальцы словно срослись с этими потертыми ремнями, крепко вцепившись в них.
Пока это продолжалось, и балкон и стоявшая на нем девушка уже давно успели исчезнуть вдалеке за поворотом дороги. Но уже одного этого оказалось досточно для того, чтобы полностью изменить весь ход моих мыслей. Стоя позади возницы, с развевающимися на ветру волосами, вцепившись обеими руками в сиденье, я вдруг осознал, что у меня нет более никакого иного желания, кроме как продолжать нестись вот так все дальше и дальше вперед, пока хватит дороги, пока не закончится земля Италии, до самого того края, где обрывается к морю изгиб итальянского «сапожка». По мере того, как шло время и мы ехали вперед, у мен неизменно возникало чувство, что наша скорость все больше возрастала. Мелькавшие вокруг нас картины сменяли друг-друга настолько быстро, что я даже не успел заметить того, как мы миновали деревни Амбри, Фьессо, а вместе с ними оставили позади и три четверти цветущей и зеленеющей долины, раскинувшейся за ущельем Сатльведро. Нет нужды говорить о том, что повсюду на этом пути нас сопровождало поднятое нашими лошадьми облако густой пыли, более напоминающей пороховой дым и базнаказанно оседавшей буквально на всем, что встречалось на ее пути, - будь то наши лошади, наша карета или мы сами, выступающие в роли ехавших в ней путешественников, придавая всему однообразный и унылый серый цвет.
«Эй, осторожнее, - смотри, что там внизу ! Осторожнее !» – вдруг донесся до моих ушей чей-то непонятн откуда взявшийся крик. У самого въезда в деревню Дацио Гранде, ровно посредине дороги, беззаботно играла группа ребятишек, резвясь в пыли и не обращая внимание ни на что из того, что происходило вокруг. Я и сам-то едва успел их заметить, когда сильнейший толчок отбросил меня в самую глубь почтовой кареты, а та скорость, с которой мы неслись, внезапно немного замедлилась. Тяжелое колесо нашего почтового дилижанса переехало пополам одного из игравших на дороге малышей. Пытаясь выбраться из-под чужого багажа, я видел, как какие-то суетящиеся вокруг люди поднимали ребенка, в то время как большая группа мужчин и женщин, размахивая руками и изо всех сил крича, отовсюду бежала в нашу сторону. В этот момент я обернулся к вознице и был поражен выражением его лица и спокойной позой его тела. По-прежнему совершенно неподвижно сидя на своем месте, держа в руках вожжи и хлыст, с совершенно отстраненным от окружающего мира лицом, он, казалось, не слышал ни всех этих людей, ни их причитаний. В этот момент меня захлестнул приступ какого-то странного безумного веселья, и чтобы не вывалиться от смеха из кареты я был вынужден даже прилечь на скамейку, изо всех сил держась руками за ее края и упираясь ногами чуть ли не в спину самому вознице. Никогда, никогда в жизни до того момента мне еще не доводилось вот так смеяться ! Этому жуткому издаваемому мной смеху вторили отзвуки эха, разносившиеся вдоль всей неглубокой дикой лощины, по которой мы ехали, словно подстегивая все новые приступы исторгаемого мной какого-то чудовищного в своей противоестественности веселья, становившиеся, - не знаю уж почему, - все более безумными и трудно сдерживаемыми, словно сливаясь в своем безумии с шумом грохочущей где-то внизу реки Тичино, протекавшей вдоль всего нашего пути по этой небольшой расщелине. Да и сама дорога, как мне в тот момент это виделось совершенно отчетливо, являла теперь собой какое-то странное и причудливое смешение контрастов черного и светлого полутонов, чередовавшихся друг с другом настолько быстро, что они буквально доводили меня до состояния обморока. Перед глазами у меня вставали фантастические арки причудливо изогнутых в своих гротескных образах мостов, ведущих в никуда, а впряженные в нашу карету лошади, густо покрытые хлопьями белой пены, казалось, сливаются в своем стремительном беге с пенистыми водами бурного ручья, скрытого от глаз пеленой тумана и также безудержно несущегося куда-то вперед, не разбирая дороги, лишь изредка издавая короткое прерывистое ржание и фыркание, подобно клокочущей на перекатах бурной и стремительной воде.
Внезапно я перестал смеяться. Тело нашего возничего, словно высеченным из камня профилем которого я столь недавно восхищался, вдруг внезапно вновь начало раскачиваться и содрогаться. Да, - и я в этом мог быть в тот момент совершенно уверенным, - его скелетообразное тело действительно раскачивалось из стороны в сторону, справа налево, возвращаясь всякий раз назад, словно повинуясь какому-то уравновешивающему его встречному движению. Наблюдая минута за минутой за этими страными покачиваниями, я не мог не отделаться от самых дурных предчувствий, внезапно охвативших меня в этот момент. «Вот оно что, - подумал я в тот момент, - это что же, этот весельчак теперь хочет вывалиться или выпрыгнуть из кареты или и того хуже, просто оставить меня в ней одного, чтобы отвечать за все случившееся, да еще и здесь, в двух шагах от Фаиду, в этом мрачном ущелье у моста Платифье ?»
Я снова вскочил со своего места и попытался обеими руками обхватить туловище кучера, чтобы удержать его на месте. И в этот момент я с ужасом увидел, как его руки уже давно выпустили вожжи. Я наклонился к нему, - его красное лицо приобрело мертвенно-бледный оттенок, глаза остановились и остекленели, а до того момента совершенно бесстрастное выражение лица подобно судороге свела исказившая его страшная гримаса. В то же самое время, запряженные в карету лошади, эти великолепные по своей стати животные, всем своим видом демонстрировали, что скорее согласятся принести себя в жертву, лишившись поводьев, чем остановятся в своем неистовом беге хоть на мгновение. На этом адском спуске, окруженном со всех сторон мрачными каменными стенами и нависающими сверху скалами, их мощные ноги, до того момента столь уверенно ступавшие в этом безумном беге на каменистую дорогу, вдруг начали выкидывать странные и пугающие коленца то в одну, то в другую сторону. Гром и молния ! Так они, чего доброго, проскочат тот самый мост, который я видел незадолго до этого внизу, в том самом месте, где дорога в последний раз делает поворот и пересекает реку, прежде чем на нашем пути, наконец, откроется прекрасная и укрытая густой тенью зелени долина Фаиду.
Сильным толчком оттолкнув возницу, который теперь странным образом уже нисколько мне не сопротивлялся, я столкнул его с сиденья кареты на нижнюю багажную полку. Однако, его тело там не удержалось, соскользнуло, и подобно большому куску красного гранита он вывалился наружу и полетел вниз, мимо бешено вращающихся колес, спицы которых были густо забрызганы кровью несчастного ребенка, упав вначале на обочину дороги, а уже оттуда скатившись вниз в покрытые сумрачным туманом и хлопьями белой пены воды гремящего среди скал Тичино.
Мгновением спустя я уже сидел на его месте и изо всех сил старался ухватить концы брошенных возницей вожжей, беспорядочно колотящих по крупам обезумевших лошадей, заставляя тем самым их бежать все быстрее и быстрее. Еще мгновение, и я буду спасен ! Гром и молния ! Увы, но времени мне хватило лишь для того, чтобы отчаянно вскрикнуть. Весь наш экипаж странно накренился и с силой опрокинулся набок в сторону, а сама карета, обе лошади и сидевший на козлах испуганный путешественник, все они вдруг словно перевернулись в каком-то неистовом прыжке, на мгновение воспарив в окружающем их звенящем воздухе, чтобы через мгновение рухнуть в бурную пучину вод несущейся внизу реки, в которой еще не успело остыть тело скатившегося туда мгновением ранее возницы.
…..
«Да что же это такое ? Что там с вами ? Что происходит ?» Оказалось, что это был мой сосед по гостинице, который, услышав мои истошные крики, изо всех сил колотил по перегородке, прислонившись к которой, как выяснилось, я в этот момент спал. Нет ничего удивительного в том, что в этот момент я в буквальном смысле слова вознес к небу самые горячие молитвы за его душу в благодарение за то, что он избавил меня от того тяжелого ночного кошмара, в котором я пребывал все это время, заснув, совершенно забыв о том, что предварительно, еще с вечера я закрыл и зашторил в моей комнате все окна. Окончательно проснувшись, я отодвинул занавеску и по первым же ворвавшимся внутрь слабым лучам света понял, что уже давно занимается день. Будучи безмерно счастливым от того, что я, пусть даже и столь необычным и неожиданным образом, но все-таки вернулся под надежную крышу приютившей меня накануне гостиницы, я с чувством какого-то невероятного и доселе никогда не свойственного мне облегчения просто не мог отказать себе в удовольствии вновь упасть на разбросанную мной за ночь постель, не забыв при этом распахнуть пошире окно, навстречу все более разливающемуся по небу свету утренней зари. Величественная небесная богиня, «несущая в своих руках покрывало из лепестков роз», не заставив себя долго ждать, вскоре спустилась с высоких небес в мою комнату, сопровождая свое появление мягким утренним ветерком, нежным ароматом которого я наслаждался все то время, что оставался в постели в тот день.
Когда я уже одевался, откуда-то снизу до меня неожиданно донесся звон колокольчиков, заставивший меня выглянуть в окно и посмотреть на проходившую мимо гостиницы улицу, на которой я заметил уже хорошо знакомую мне по моим ночным сновидениям упряжку крепких и хорошо отдохнувших рыжих коней, запряженных в почтовую карету, на козлах которой восседал также уже не менее хорошо знакомый мне кучер, вновь собиравшийся отправиться в свой неблизкий путь в сторону Андерматта. Вероятно, выражение лица в этот момент у меня было такое, словно я увидел не человека и не двух животных из плоти и крови, а, как минимум, явившихся в наши мир выходцев с того света, тем более, что проезжая мимо, кучер на мгновение поднял ко мне свое, ставшее мне столь уже знакомым за ночь по-прежнему бесстрастное блаженное лицо и, улыбаясь во весь рот сияющим оскалом своих зубов, мягким жестом, приложив пальцы к своей фуражке, в качестве утреннего приветствия отсалютовал мне как хорошему и давнему знакомому, готовясь вновь отправиться в свой полный опасностей путь. Почти что машинально я ответил на его приветствие, внутренне пожелав ему не столько доброго пути, сколько удачного возвращения. А еще через мгновение экипаж остановился и мое пустующее место рядом с кучером заняли пожилой господин с молодой миловидной девушкой, лицо которой, как мне показалось, я тоже уже где-то видел во сне этой ночью. После чего лошади, впряженные в почтовую карету с красными колесами, медленной рысью двинулась к выезду из Фаиду тем же самым путем, каким они прибыли сюда накануне.
Стр. 31
Иллюстрация 1
Подпись под иллюстрацией 1: НА МОСТУ ЧЕРЕЗ УЩЕЛЬЕ ПЛАТИФЬЕ.
В ЛЕВАНТЕ
IV
Под часто произносимым в этих местах словом Левант обычно поднимают всю обширную долину Ливенталь, название которой дословно переводится как Лавинная долина, и которая представляет собой высокогорную область, разделенную на четыре последовательно сбегающие вниз террасы, длиной примерно по десять миль каждая, спускающуюся из района Айроло в сторону Биаски. Вся долина реки Тичино, начиная от горного массива Готар и заканчивая Беллинцоной, простирающаяся до самого Верхнего озера, представляет собой один из главнейших транспортных путей на всей территории Швейцарии, по которому ежегодно перевозится больше всего путешественников и грузов, чем где бы то ни было еще в этой стране. Это, впрочем, не означает, что данный земельный округ, расположенный в горной местности, к которому относится вся эта долина и по которому проходит хорошо благоустроенная серпантинная дорога, является тем местом, где всегда можно встретить много иностранцев.
Стр. 33
Иллюстрация 1
Подпись под иллюстрацией 1: ВЫХОД ИЗ УЩЕЛЬЯ ПЛАТИФЬЕ.
Скорее наоборот. Большая часть путешественников предпочитает просто проходить через эти места, не задерживаясь здесь надолго, что в особенности касается тех из них, кто путешествует в конных экипажах. Иногда, бывает, здесь случается встретить и нескольких туристов-пешеходов с вещевыми дорожными мешками за спиной, бредущими вдоль дольшой дороги, проходящей через эти места. Однако крайне мало кто из них задерживается здесь надолго, и еще меньше тех, кто всерьез обследует прилегающие к дороге горные склоны и спускающиеся по ним ущелья. Основная масса туристов направляется непосредственно в сторону озер, а в том, что касается места для выбора промежуточных остановок, редко у кого из них возникает желание задержаться подольше в этих местах, внешне кажущихся столь негостеприимными и скучными. Считается, что в этих землях слишком много горных потоков, через которые переброшено слишком мало мостов, что здесь слишком много негостеприимных скал, среди которых лишь изредка можно встретить жилье, добрый кров и ночлег. Поэтому я предлагаю вам для начала обследовать эти горные области самим, чтобы иметь достаточно оснований для размышлений, а уже затем сделать окончательные выводы о том, что же скрывают в себе эти необычные земли и какова их не менее необычная природа.
К северу от нас в этих местах расположена первая стена высоких гор, состоящая из таких скальных массивов как Альбрун, Грьез, Готар и Люкманье, внутри цепи которых по другую сторону долины Тоса расположены срединный хребет и долина Помма, относящиеся уже к территории Италии, а также швейцарские долины Бедретто и Левант. От этой высокой горной цепи в сторону Тичино и вальденскийской границы отходят два крупных ответвления, главной вершиной в области расположения которых является гора Нюфененшток. Первое ответвление, достигающее своей максимальной высоты в 3.276 метров вблизи Басодино, затем изгибается в сторону Айроло, двигаясь по направлению к Камполюнго и, постепенно все более снижаясь, исчезает среди каменистых холмов вблизи Локарно, незадолго до этого образовав в восточной области значительное число довольно коротких горных каньонов, объединяющих между собой отдельные долины, такие как Бавона, Кампо, Онсернон, Лавицара, Маджиа и другие. Другое ответвление, направляясь в сторону юго-востока, проходит по правому берегу реки Тичино, чтобы затем круто оборваться у северной оконечности Верхнего озера.
От самой границы между кантонами Тичино и Гриссон (район Люкманье) также в стороны расходятся два горных отрога. Тот, что лежит западнее, отделяет друг от друга долины Бленьо и Левант, замыкая собой в конце место слияния этих двух горный областей. Другой горный отрог, с расположенной вблизи него горой Мошельхорн (земельная область Мойсола) также отделяет собой долину Бленьо, а затем и следующую за ней долину Ривьеры, от небольшой долины, расположенной в ретской области, носящей имя Каланка. Также здесь находится узкий проход Сен-Джорио (к северу от Комейского озера), являющийся пограничной областью между земельными областями Гриссона, Тичино и территорией Италии, вблизи которой доселе единый горный массив распадается на три самостоятельных ответвления. Одно из них дотягивается отсюда до границ Беллинцоны, второе, к которому относится вершина Монте-Ченере, обрывается к востоку от Верхнего озера, а третье, главными достопримечательностями которого являются двугорбая вершина Камуге, а также гора Бре и Сен-Сальвадор, заканчивается неподалеку от Лугано. Напротив этого последнего горного отрога, по другую сторону от озера Черезино, в виде небольшой отдельной возвышенности, образуемой вблизи Комы безымянной горой с тремя вершинами, находятся еще две горы, Каприно и Женерозо, образующие между собой пару в горной цепи, переходящей отсюда уже на итальянскую территорию, протягиваясь затем далеко на восток, до самой плодородной области Мендризио.
Стр. 34
Иллюстрация 1
Подпись под иллюстрацией 1: ВОДОПАД КАЛЬКАЧЬА.
Если рассматривать карту кантона сверху, то своим внешним обликом он напоминает почти что прямой угол, глубоко вдающийся клином в территорию расположенной рядом с ним Ломбардии.
В том же, что касается раскинувшихся здесь горных долин, то, на мой взгляд, на всей территории Швейцарии нет больше такого бесконечного множества природных ландшафтных планов, которые лежали бы в такой непосредственной близости друг от друга. Начиная от самого Айроло, первая же область Тичино, которая открывается нам на пути у подножия горного массива Готар у восточной оконечности долины Бедретто, дает нам прекрасную возможность рассмотреть пять весьма примечательных по своему виду горных ложбин. Первой из них, безусловно, является проход Сен-Джакомо, через который можно попасть в долину Помма, также носящую название Формацца. Второй носит название Нюфенен (или Новен) и уходит в сторону Вале. Узкое горное ущелье Витенвассер ведет в немного знакомую уже нам область Реальп, в то время как долина Пиора, которая со стороны еще одной долины, носящей название Канария, благодаря своим необычным геологическим особенностям представляет собой большой интерес для геологов, соединяется через ущелье Медельс с областью Дизентис. В одной лишь области Леванта, лежащей к западу от Файду, а в более широком смысле, - к западу от Киронико, до самой Беллинцоны, пересекается в общей сложности двенадцать горный цепей, одни из которых носят дополняющий друг друга характер, а другие возникают словно бы ниоткуда и также неожиданно исчезают. Благодаря многочисленным бегущим вдоль них быстрым горным потокам, пробивающим в камне извилистые русла, в некоторых местах главные долины представляют собой настолько глубокие и сужающиеся ущелья, что здесь не является редкостью появление даже таких расщелин с круто обрывающимися вниз склонами, как Тальбоден, - как называют это место немцы, - образующих пропасти глубиной до ста двадцати или местами даже до ста пятидесяти метров над теми реками и горными ручьями, которым они обязаны своим возникновением. Также на склонах окрестных долин каждый год выпасается такое огромное количество домашнего скота, что даже сами пастухи, пригоняющие сюда эти стада на высокогорные луга, часто затрудняются точно сказать, сколько же здесь бывает животных, не говоря уже о том, что им весьма непросто удается находить для всех для них места, подходящие для выпаса, и тем более, в здешних условиях, которые далеко не лучшим образом подходят для скотоводства, без какой-либо возможности что-либо изменить здесь в этом вопросе в лучшую сторону за счет сезонного засева пастбищ.
К этому следует добавить, что в верхних областях данного кантона древесная растительность представлена в основном теми же самыми видами деревьев, которые можно встретить в северных областях Швейцарии. Как мне самому удалось быть тому свидетелем, за пределами долины Бедретто, являющейся расположенной наиболее близко к основной стене Большого альпийского хребта, странным образом весьма редко встречаются сосны, а в некоторых областях так и вовсе они совершенно отсутствуют. Основным деревом, произрастающим в этих областях, является, безусловно, лиственица, поднимающаяся иногда до высоты в 2.000 метров над уровнем моря и даже более того, часто смыкаясь в нижних областях своего произрастания в обширными буковыми лесами. В расположенных еще более низко районах постепенно вс чаще начинают встречаться березы и лавровые деревья. А на высокогорье, на склонах, среди каменистых массивов, и в особенности, в районе долин Маджиа и Верцаска, здесь можно увидеть эдельвейсы и изящные альпийские розы.
Главной особенностью этого кантона является удивительное обилие здесь воды, коль скоро многочисленные водопады и речные каскады встречаются здесь повсеместно. Быстрые в области Тичино реки с их изящными руслами, ложе которых вода выбивает год от года среди горных пород, чаще встречаются в этих областях с южной стороны горных склонов, которые в результате их влияния в большей степени подвержены воздействию эррозии, а падающие в их поток сверху крупные камни, которые по каким-то причинам они не в состоянии сдвинуть с места, лишь придают дополнительную живописность как им самим и их стремительным водам, так и раскинувшимся рядом с ними окрестностям.
Сама река Тичино, переносящая в обычное время более ста кубических метров воды в секунду, после сильных дождей в четыре или в пять раз увеличивает объем своего водосброса. Хорошо известно, что по причине своего обширного и разветвленного водного бассейна эта река является наиболее важной для всей Швейцарии. В Леванте она сливается воедино из двух отдельных самостоятельных рукавов. Один из этих потоков спускается с Готара вдоль долины Тремола, с некоторыми видами которой мы уже с вами имели возможность познакомиться, а второй, являющийся основным для этой реки, имеет своим истоком Нюфененшток, спустившись с которого и миновав долину Бедретто, он сливается с первым притоком немного ниже Айроло. Объединившись друг с другом в этом месте, воды реки бросаются вниз вдоль ущелья Леванта, знаменуя начало своего совместного пути яростной борьбой с великолепными скалами в ущелье Стальведро. Русло реки в этом месте является настолько узким, что ее поток с трудом находит себе пространство для того, чтобы беспрепятственно миновать эти области, не обрушиваясь ежеминутно в бессильной ярости на окружающие речное ложе каменные стены. Что же касается маршрута почтовой дороги, то как легко можно в этом убедиться, он проложен здесь в специально пробитых для этих целей в скалах галереях, выдаваясь перпендикулярно стенам, несущим отдельные, выступающие в стороны пролеты этого дорожного пути. Прекрасный водопад, обрушивающийся в этом месте вниз с большой высоты, фонтаном своих ярко сверкающих на солнце брызг словно приветствует Тичино, которому, наконец, удается здесь вырваться из сковывающих и терзающих реку тесных горных объятий. Здесь она протекает через ущелье Калькачья, немного правее в стороне от которого расположено озера Прато. Спускаясь дальше вниз, водный поток минует гору и раскинувшееся у ее подножья ущелье у моста Платифье (иначе называемое Пьоттино), исполняя на своем пути несколько удивительных по красоте и изяществу прыжков и переворотов, словно перелетая в этом места с одного каменного уступа на другой.
Вблизи Фаиду в этот стремительный поток привносит свои воды еще одна небольшая горная речка, носящая название Пьюмонья, протекающая вблизи местечка Кампо-Тенека через сохранившее до наших дней свою превозданную природную красоту совершенно дикое ущелье, вдоль склонов которого немного дальше в сторону гор раскинулась деревушка Дальф. Оттуда и до самой области Бьяски, реку на ее пути один за одним поджидают многочисленные и нисколько не похожие друг на друга водопады с такими красивыми и мелодичными названиями как, например, Крибьяска, Крамозина и Фрода, - перечислять которые в этой книге у меня просто не хватит ни времени, ни места, - причудливые по звучанию и легко узнаваемые голоса которых вплетаются своим хором в шум проносящейся сквозь их каменные объятия горной реки, выступая в роли самых преданных ей поклонников. В долине Бленьо в реку впадает еще один крупный приток, носящий название Бренно. Сама долина в этом месте значительно расширяется и называется уже Ривьерой, однако в этом месте Тичино теряет свой уже ставший привычным нам облик бурного горного ручья, растекаясь по широкому руслу, словно нежась, раскинувшись на просторах своего широкого ложа с обширными прогретыми теплым солнцем песчаными отмелями и беспорядочно разбросанными по сторонам крупными валунами, которыми, словно своими любимыми игрушками, река забавляется во времена шумных паводков. Минуя местечко Кастионе, Тичино сливается со спокойной и умиротворенной речкой Мойза, стекающей в эти места из долины Мезокко, а затем направляется в сторону большого моста, перекинутого через нее в Беллинцоне, чтобы сразу за ним круто повернуть на запад, пересекая Верхнее озеро, и уже затем навсегда раствориться в безбрежных водах величественной и могучей реки По.
Небольшой городок Фаиду, где мы с вами до этого остановились в нашем путешествии, является основным центром Леванта и всех прилегающих к нему окрестных областей. Это удивительно приятный во всех отношениях плодородный оазис, сильно выделяющийся среди безжизненности окрестных скал, расположен на третьей террасе, уступом выдающейся из окружающих долину горных склонов и лежащей высоко над большим каменистым ущельем, стены которого, подобно бусинам прозрачной утренней росы, буквально усыпаны многочисленными водопадами и водными каскадами. Именно здесь, в Фаиду, мы с вами впервые познакомимся с тем, что принято называть итальянскими традициями этих мест, и здесь же перед нашими глазами появятся первые из широко встречающихся в здешних областях каштановые рощи.
В первой части книги я уже подробно останавливался на этих кряжистых и кажущихся внешне столь непривлекательными по сравнению с другими деревьями великанах. Внешние особенности, позволяющие им всегда безошибочно выделяться в любом месте, где бы они ни произрастали, объясняется той огромной накапливаемой ими за их долгую жизнь внутренней энергией, которую они не просто словно бы вбирают в себя, но и которой охотно делятся со всем окружающим их пространством. Также и ореховые деревья, несмотря на все свои широко признанные достоинства, кажутся мне очевидно недооцененными в своем природном и художественном качестве. На мой взгляд в них присутствует нечто значительно более мягкое и нежное, чем то, что традиционно принято связывать с представителями этой древесной культуры. Однако именно альпийские каштаны, как ни для кого из нас не составляет большого труда заметить, являются теми единственными растениями, демонстрирующими при всем своем кажущимся столь непокорным первозданном облике, истинное совершенство заложенных в них природой форм. Их листва одновременно сочетает в себе глубину фигурных вырезов своего изящного рисунка с грубостью и шероховатостью тех его исконно-примитивных форм, что дошли до наших дней во всей своей неизменности из давнишних, давно канувших в прошлое времен, когда еще только лишь самые первые ростки этих деревьев появились здесь на горных склонах. При этом сами древесные кроны отличаются неизменной пышностью и густотой, и когда лучам солнца все-таки удается пробиться через шелестящую массу этих зеленых листьев, их приятный свет больше напоминает крошечные струйки и ручейки живого золота, струящиеся по ветвям деревьем, растекаясь и ниспадая по ним с высоты на землю, теряясь затем где-то среди растущей у подножья этих гигантов зеленой травы.
Стр. 36
Иллюстрация 1
Подпись под иллюстрацией 1: ФАИДУ. РЫНОЧНАЯ ПЛОЩАДЬ.
Добавьте к этому ажурные серебристые метелки цветов, густо покрывающие кроны этих деревьей в тот сезон, когда им приходит время цвести, и вы не сможете вообразить себе ничего из других подобных им растений, что могло бы сравниться с ними по изяществу этих чудесных розовидных цветочных форм, немного напоминающих своим видом цветущий таволжник. Если вам когда-либо случится побывать в Киронико, в маленькой деревушке, крайне редко посещаемой туристами, расположенной к западу от большой дороги примерно в получасе пути от Фаиду, то оказавшись там и проходя неподалеку от местной церкви, вы увидите самый настоящий парк, состоящий из одних лишь каштановых деревьев, подобных которым вы больше не встретите нигде в нашем тесном мире, в котором не только люди, но даже и растения часто бывают вынуждены соперничать друг с другом за место под солнцем. Немного дальше, если двигаться в сторону горных склонов, эти древесные заросли поднимаются до высоты в 900 метров над уровнем моря, до усыпанной скалами долины Пиццо-Магно, а некоторые из этих каштанов встречаются даже еще выше и этого, кажущегося для них недосягаемым уровня. Как в этом можно легко убедиться, именно такие вот леса, состоящие преимущественно из деревьев этой породы, во множестве встречаются и на берегах Верхнего озера, придавая им столь характерную для тех мест ни с чем не сравнимую красоту и богатство пышной и густой древесной зелени.
Итак, нам с вами уже удалось увидеть три из наиболее характерных для этих мест достопримечательностей, достойных того, чтобы ради них обязательно посетить эти земельные области, посмотрев их все вместе или по отдельности, - будь то причудливой формы скалы, старые каштановые деревья с их удивительной и ни на что не похожей листвой или быстрые горные реки и ручьи с кристально чистыми водами, придающие столь деликатное и ни с чем не сравнимое обаяние всем этим уединенным долинам, разбросанным вдоль всей области вокруг реки Тичино. Добавьте к этому еще и мощные, словно выросшие из окрестных скал арочные мосты совершенно фантастических архитектурных форм и очертаний, и благодаря их общему облику весь этот кантон встанет перед вашими глазами в том его удивительном и уникальном великолепии, в каком его обязательно нужно увидеть путешественнику. Что же касается неба, то оно по своему виду здесь мало чем отличается от того его неизменного образа, который вы чаще всего можете увидеть везде в окрестных альпийских горах, представая перед вашими глазами то покрытым тучами, то, наоборот, лучащимся прозрачной синевой. А в те редкие моменты, когда небесная голубизна становится настолько яркой, что начинает просвечивать или прорываться сквозь покрывающие небосвод облака и тучи, невольно возникает то же самое чувство, которое испытывает путешественник, впервые попавший из туманных областей кантона Ури в высокогорные альпийские области Швейцарии, когда возникает чувство, что земли больше нет, а вместо нее есть лишь облака и встающее за их стеной манящее к себе синее небо. Следует также заметить, что удивительной атмосферной особенностью некоторых из здешних областей является почти полное отсутствие влаги не только в окружающем воздухе, но и лишней влаги в самой земле, остающейся длительное время довольно сухой. И это при том, что воды здесь в виде рек и горных ручьев более чем предостаточно.
Стр. 37
Иллюстрация 1
Подпись под иллюстрацией 1: УЩЕЛЬЕ ДЖОРНИКО.
Благодаря этому, почти повсюду на высоких террасах Леванта, можно увидеть многочисленные сушильни для персиков и абрикосов, урожай которых для его просушки на солнце обычно раскладывается или развешивается в таких сушильнях, нанизываясь предварительно на веревки, неподалеку от тех мест, где осуществляется их сбор, а иногда даже и на самих плодовых деревьях. Впрочем, полагаю, что помимо людей, активное участие в сборе созревших плодов, равно как и в употреблении их в пищу в любом, а не только в сушеном виде, принимают также и местные птицы.
После Фаиду вся местность становится все более привлекательной, а долина – все более плодородной. Вершины гор постепенно становятся все более гладкими, как, впрочем, и кроны местных деревьев. Дорога проходит теперь по довольно ровным местам в окружении высоких скалистых стен, вдоль которых вовсю продолжает играть в прятки с путешественниками быстрая река Тичино, неизменно выбирая для того, чтобы спрятаться, только самые красивые и живописные из здешних мест. Вот перед нами ущелье Джорнико с возвышающейся над ним высокой старой башней, следом за которым нашим глазам открывается уже вид на ущелье Бодио, а затем и на самое начало долины Бленьо, вдоль которой, когда для этого настанет подходящий момент, мы с вами отправимся в сторону горной области Люкманье. Каштановых рощ с каждой милей становится все больше и больше, по обе стороны дороги появляются и словно сопровождают путника густые заросли ракитника. Затем, вскоре после того, как мы уже проезжаем все ущелье Джорнико, на высоте более 400 метров над уровнем моря, перед нашими глазами раскидываются первые ухоженные возделанные поля, засаженные виноградной лозой. Немного ниже, в Персонико, эти переплетения растений встречаются все более часто, постепенно полностью смыкаясь друг с другом, простираясь далеко вдаль, до самой линии горизонта, а после смыкания этой области с долиной Бленьо, расположенной по другую сторону от Тичино и считавшейся в прошлом самой плодородной из всех окрестных долин, их причудливый лабиринт начинает простираться уже повсюду одним большим сплошным замысловатым ковром, расстилаясь везде, куда только можно бросить взгляд, на всем протяжении не менее чем двухчасового пути от Биаски до самой Мальвальи.
После Биаски область Левант уже подходит к своим границам и заканчивается, уступая место стране пологих горных холмов. Отсюда можно насладиться замечательным видом, открывающимся на многочисленные вершины горного массива Готар, предстающими перед глазами путешественника подобно высокому скальному занавесу, с которого вниз на землю в виде водопадом и горных ручьев ниспадает целый каскад тягучих радужных цветов и оттенков, подобный ярким разноцветным гобеленам прошлых времен. Будучи расположенными у подножия этих хмурых гор, вершины которых вздымаются вверх до самой области вечных снегов, городок Биаска и все его окрестности имеют весьма приветливый вид. Впрочем, в отличие от тех гор, она не может пожаловаться на такую же как они известность, что многим может показаться странным. В действительности же это место так и не смогло полностью оправиться от наводнения и нескольких горных обвалов, полностью разрушивших его три столетия назад. Как и многие другие населенные пункты в этой области, городок существует только благодаря активному дорожному движению через переал Готар. Произрастающие в здешних землях великолепные каштановые деревья являются для его населения лишь неким подобием бесполезного приданого, коль скоро большинство из них находится в собственности не у них самих, а жителей Айроло, Квинто и обитателей долины Пиоры. Что же касается владений, принадлежащих к остальной части земельных угодий в области Биаски, то участки здесь настолько небольшие и поделены между настолько большим числом людей, что в буквальном смысле слова, идя пешком по полю, с каждым шагом всякий раз оказываешься стоящим на клочке земли какого-то нового владельца, не говоря уже о собственности разных людей на то, что на этой земле растет или было на них кем-то когда-то построено. Например, сама земля может находиться в общей собственности, стоящий на ней фонтан для водопоя или полива растений принадлежит ярмарочному устроителю, а виноградная лоза и растущая на земле трава принадлежат третьему, а то даже и четвертому лицу. Одним словом, запутанная бывает история, когда приходит время эту землю изъять для общественного блага. Что же касается подвальных помещений в этих местах, то все они сами, а также все их содержимое, принадлежат виноторговцам из Беллинцоны. То же самое и в отношении запутанной системы пещер, пробитых в соседних с Биаской горах и имеющих самостоятельную отдельную от них систему циркуляции воздуха, представляющую собой узкие, длинные и очень глубокие шахты, называемые здесь Windlöcher, что в переводе означает дословно Дыры для воздуха, также используемые для альпийскими пастухами и сыроделами для изготовления молочных продуктов и для предохранения их от порчи. С учетом сложившейся в этих местах традиций, вентилляционные отдушины для таких хранилищ могут проделываться в основном на боковых склонах подвергшихся значительной эррозии гор, в местах частых камнепадов или в тех местах, где скалы бывают расположены вертикальным образом. Нужно это также и для того, чтобы находящийся в таких пещерах воздух всегда сохранял температуру окружающих его скал, обеспечивая внутри этих помещений прохладную атмосферу летом и сохраняя внутри них тепло в зимнее время года, что необходимо для сохранения свежести сыров и молочной продукции.
Несмотря на тот замечательный внешний вид, наглядным воплощением которого с большого расстояния для проходящего мимо них путника могут служить все без исключения окрестные деревни, большая часть их населения весьма далека от того, чтобы не просто жить в достатке и в благополучии, но и даже просто поддерживать необходимую чистоту на своих собственных улицах. С той стороны, с которой местные дома выходят на улицу или в те области, откуда их может быть хорошо видно, все без исключения эти здания выглядят очень ухоженными, а иногда даже имеют и весьма кокетливый вид. Однако здесь, подобно тому, как это можно увидеть в деревнях в кантоне Ури, за этим внешне часто очень привлекательным занавесом скрывается весьма неприглядная действительность в виде тесных, замусоренных и грязных улочек, густо усеянных отбросами, со сгрудившимися вокруг них темными, грязными, жалкими и покосившимися от времени хижинами. Лишь незначительная часть домов здесь полностью построена из камня. Обычно же лицевая часть здания выполняется здесь из дерева, в то время как боковые и задние стены представляют собой причудливое смешение мелких камней и различных скальных обломков, просто уложенных друг на друга безо всякого намека на связующий их между собой раствор. Верх таких домов венчает простая односкатная крыша, покрытая кусками сланцевой черепицы. На второй этаж дома ведет лестница, с которой обычно можно попасть прямо на кухню, а пройдя через нее, - выйти в главную комнату, представляющую собой залу с низкими стенами, узким потолком, чаще всего, плохо освещенную и еще хуже проветриваемую. В летнее время года в этих мрачноватых апартаментах царит практически невыносимая жара, в то время как зимой здесь скапливается настолько чудовищная духота, что бывает практически нечем дышать, тем более, что именно здесь вся семья в полном составе обычно принимает пищу, ест, пьет, спит и работает, причем, ни одному из ее членов обычно даже и в голову не приходит мысль о том, что окна существуют в том числе и для того, чтобы их открывать для проветривания дома.
Как я уже говорил в той части книги, которая касалась кантона Вале (1), вся эта область, как и прилегающие к ней земли долины Леванта, некогда именовавшиеся Валь-Лепонтнэн, однажды перешли из владения династии миланских герцогов в руки населения кантона Ури.
Следует сказать, что эти изменения в положении местных жителей не произошли так уж внезапно. Представители династии Висконти неоднократно предпринимали попытки подчинить своему влиянию эти области, которые они справедливо рассматривали в качестве ключа ко всему горному массиву Готар. Во свидетельство тех событий, в самом центре пути из местечка Джорнико в Бодио на обочине дороги высятся две огромные каменные глыбы, называемые здесь в народе Большими башмаками, свидетельствующие еще и в наши дни о победе, некогда одержанной жителями кантона Тичино над солдатами одного из миланских герцогов. Это произошло в конце пятнадцатого столетия. Герцог Масилио Торелло, вознамерившийся подчинить себе земли, расположенные в верхней части долины, собрал войско из пятнадцать тысяч человек и при поддержке кавалерии и пушек продвинулся до самого моста вблизи Биаски, преследуя армию жителей Леванта, которые, ведя арьергардные бои, собирали тем временем силы для того решающего сражения, что они собирались дать войскам герцога в заранее выбранном, хорошо знакомом им самим и подходящем для этих целей месте.
(1) См. Том I, Глава V.
Стр. 39
Иллюстрация 1
Подпись под иллюстрацией 1: БИАСКА.
Стоял ноябрь, все долины были занесены снегом и покрыты льдом, а ночной холод с каждым днем все больше и больше выстуживал окрестности. К несчастью для врагов, в сражении под Биаской жители Тэссена использовали ту же самую тактику, которая с успехом была применена в сражении при Моргартене, атаковав противника с высоты двух огромных скальных глыб, откуда на ничего не ожидавших вражеских солдат обрушилась самая настоящая лавина из человеческих тел. То, что произошло затем можно назвать лишь ужасающей резней, в ходе которой тысячи итальянцев были перебиты несколькими сотнями жителей Леванта. Разбитая армия в беспорядке отступала вдоль всей Ривьеры, оставив бесчисленное множество пленных в руках неудержимых горцев, глава которых по имени Штанга, возвратившись весь израненный в свой дом, упал мертвым на его пороге, сообщив родным радостную весть.
Постепенно все более нарастающее господство жителей кантона Ури над Левантом началось весьма незаметно. В обмен на право обладания многочисленными правами и привилегиями, жители верхних областей Тэссена рассматривались своими новыми господами и защитниками в роли «дорогих и преданных соотечественников», с предоставлением им всех тех возможностей и прав, которыми только располагали в тот момент члены Швейцарского союза (1). Каждая местная коммуна располагала собственным административным органом власти и окружным судьей бальи, вершившим на ее территории правосудие при помощи специально назначаемых офицеров, в числе которых обычно находился и канцлер той или иной провинции. Однако случайно допущенная неосторожность в какой-то момент стала причиной того, что жители Леванта утратили все те примущества, что проистекали для них из этой более чем благоприятной ситуации. Будучи введенными в заблуждение магистратами, осуществлявшими непосредственное управление населением, они передали им все права на осуществление судебного разбирательства в случае преступлений криминального характера, а также всех вопросов, связанных с уплатой пошлин и сборов. Результатом этого стало постепенное устранение из жизни местных жителей тех принципов, что были заложены в объединенной декларации трех земельных областей Вальдштеттена, и возникновение противоречий в отношениях с населением других мест.
Стр. 41
Иллюстрация 1
Подпись под иллюстрацией 1: ДЕРЕВЕНСКАЯ СЦЕНКА В ЛЕВАНТЕ.
Последовавшее восстание было вскоре безжалостно подавлено, а его зачинщики повешены на ветвях раскидистых каштанов, в изобилии росших в этих местах, после чего наступили те самые времена, когда вся эта область полностью лишилась всех своих привилегий, перестав рассматриваться в качестве самостоятельной и союзной территории, лишившись для этого соответствующих прав. В результате Революции эти земли вновь обрели полную независимость, однако ввиду пограничного статуса этих земель, их самостоятельность еще длительное время неоднократно подвергалась значительным испытаниям.
Период серьезных исторических изменений и потрясений началася здесь в конце октября 1798 года, с того самого времени, когда в первый раз иностранные войска вторглись в здешние долины.
(1) Мне стоит напомнить вам о том, что за пределами границ Леванта, относившегося к землям кантона Ури, в собственности трех земельных кантонов Вальдштеттена находились три самостоятельных судебных округа, Беллицона, Паленца и Ривьера, а все двенадцать кантонов швейцарского союза в совокупности насчитывали на тот момент еще четыре таких отдельных округа, расположенных в Лугано, в Локарно, в Мендризио и в долине Маджиа.
Том II.
Восемь тысяч французов смогли перейти через занесенный снегом перевал Готар. Было необходимо как-то обеспечивать их продовольствием, в результате чего страна оказалась полностью лишенной пропитания и средств существования. Для нужд армии были конфискованы все запасы сена, все повозки и телеги, все вьючные и верховые животные, которые, несмотря на все обещания, так и не были возвращены местным жителям. Все местное население, вне зависимости от пола и возраста, также попало под военную повинность. А что уж говорить об ущербе, нанесенном домашним хозяйства. В марте следующего года армия французов двинулась дальше, в земельные области Гриссона, и обитатели Леванта смогли вздохнуть немного свободнее. Теперь им предстояло взять реванш за причиненное им унижение. В то время, как французы были заняты военными действиями на берегах Рейна и в Италии, значительное число местных крестьян объединилось в народную армию, выступившую против неприятеля под старинным флагом этих земель. Вскоре, получив подкрепление из земельных областей От-Вале, они атаковали французские гарнтизоны в Вазене (на территории кантона Ури), а также разгромили ряд французских военных отрядов численностью в несколько сотен человек неподалеку от Минбаха. К сожалению, изгнанные было с этих земель враги вскоре вернулись со значительным перевесом сил и в этот раз разбитой оказалась уже армия жителей Тиичино. Городок Айроло, бывший тогда еще небольшой деревней, был сожжен дотла, а все его жители - полностью перебиты.
Однако через несколько дней еще один крупный отряд французов, возглавлявшийся Лекурбом, вытесненный с территории Реции австрийцами, внезапно появился в долине Мезокко, где был атакован и разбит местными жителями. А затем здесь появились войска императорской армии. Эти новые пришельцы ровным счетом ничем не отличались от всех прочих гостей, которых по тем или иным причинам принято относить к незванным. Как до них поступали и французы, они требовали в неограниченном количестве деньги, фураж и провиант, а прекрасные пастбищные угодья Айроло, во все времена являвшиеся главным достоянием этой небольшой коммуны, были безжалостно отданы на нужды пропитания кавалерийских лошадей. Все это продолжалось до августа, и едва лишь эта волна иностранного нашествия успела схлынуть, как в прилегающие к Готару земли вновь вернулись французы. На этот раз главным предметом их требований стали коровы, овцы и козы, общее поголовье которых в этот период снизилось настолько сильно, что жители Айроло, Бодретто и других деревень, расположенных в нижних землях, серьезно опасаясь полностью потерять весь свой скот, приняли решение перегнать его на территорию альпийского высокогорья на шесть месяцев раньше обычно принятого в этих местах срока, что стоило им около половины того количества разнообразной молочной продукции, обычно производимой в этих местах.
Но стало ли это концом их злоключений ? Увы, нет. Прошло совсем немного времени, как австрийские войска, спешно покидавшие другие регионы вальденсийского выскогорья, вновь оказались на территории Леванта. В это же самое время французы продолжали удерживать за собой несколько ущелий на территории горного массива Готар. В результате, вся территория, протянувшаяся от Айроло до Квинто, стала местом не прекращающихся сражений между воюющими сторонами и авангардами их армий. Будучи раздираемыми на части противостоянием между двумя армиями, местные земли все больше приходили в упадок. В дополнение к этому, 24 сентября в Беллинцону вступил Суворов, ведя за собой целые легионы русских солдат и казаков. В результате этого, в распоряжении местных жителей не осталось для пропитания ничего, кроме мхов и лишайников, собираемых ими с камней и с голых скал, и прозрачной воды из горных ручьев. Но никого это не интересовало. Содаты разбирали крестьянские фермы для того, чтобы согреться у костров, сложенных из бревен их стен, до конца опустошая еще уцелевшие в домах подвалы, забирая последние остатки сыра и других съестных припасов. Что же касается местных жителей, как мужчин, так и женщин и детей, то им не оставалось ничего другого, как массовым образом уходить в соседние горы и в покрывающие их леса, живя впроголодь и питаясь лишь корнями растений и тем, что им удавалось насобирать под растущими там деревьями и на лугах высокогорья.
Тем временем, русские тоже покинули эти места. Старый полководец Суворов, чье имя до сих пор начертано на скале в долине Тремола, привел свои войска в долини реки Тиичино только лишь для того, что двинуться дальше, через Готарское ущелье, преследуя отступающих французов, первоначально двигаясь в сторону Альторфа, а оттуда уже направившись к Цюриху. В то время как он сам вместе с основной частью своей армии пробивал себе путь напрямую вблизи известного уже нам горного приюта, его лейтенант Багратион, выбрав себе в проводники местного жителя из числа охотников на горных козлов, двигался со своим отрядом немного правее через долину Канария, а затем и через долину Селла, стремясь выйти к горному хребту Готара с другой стороны. Это был самый выдающийся из всех военных походов того времени. Французы, заняв удобные позиции в горном проходе, оказывали отчаянное сопротивление, более четырех часов удерживая наступающих русских гренадеров. Именно тогда Суворов, видя, что в первый раз в своей жизни он проигрывает сражение, приказал выбить в долине Тремола в скале себе могилу, лег в нее на глазах у своих солдат и заявил, что скорее предпочтет, чтобы его заживо засыпали камнями, и умереть, навсегда оставшись лежать здесь под ними, чем увидеть то, как его солдат сбросят с перевал вниз. Воодушевленные его словами, солдаты поклялись ему в том, что одержат победу, чего бы им это ни стоило, и возобновили свою атаку. Приближение по дороге, проходившей западнее горного приюта, колонны войск Багратиона предопределило исход сражения и довершило полное поражение французов. Тем не менее, они попытались еще раз вернуть себе успех в ожесточенном бою под Маттели, но были вынуждены в итоге снова и уже окончательно уступить, а их разрозненные отряды продолжали вести арьергардные бои, пробиваясь по дорогам в сторону Андерматта и Моста Дьявола.
Прятавшиеся в течение всего этого времени по лесам жители Леванта вновь вышли из-под сени деревьев и направились назад в свои дома. От них остались только руины. Животные, скот, домашние постройки, - все это было уничтожено или сожжено. Считается, что даже самое страшное горе можно преодолеть упорным трудом. Увы ! История приводит нам в этом совершенно иные примеры. Массена, блистательный победитель сражения под Цюрихом, лишний раз подтвердил эту безрадостную истину, вновь овладев Готаром и прилегающими к нему областями. И уже в третий раз армия французов по главе с генералом Монси, спустившись вдоль Гремучего ущелья и наводнив своими солдатами всю долину до самой Киджоньи, вновь потребовали причитающиеся им «хлеб да соль» в виде даров, подносимых победителям, как это любят говорить итальянцы. С приходом зимы основная часть их армии отошла по долине назад, оставив, тем не менее, аванпосты на горных перевалах Урсерена, в то время как императорские войска, против которых они продолжали вести боевые действия, медленно отступали назад до горного массива Дацио Гранде. На дворе стоял уже 1800-й год. До самого наступления месяца мая для жителей Леванта продолжались по-настоящему тяжелые времена. В частности, деревня Айроло, расположенная в этом плане самым неудачным образом, постоянно подвергалась набегам отрядов враждующих сторон. Знаменитый высокогорный приют на перевале Готар был разрушен до самого основания. Все окрестные области до Полледжо и до Биаски были разделены на две части, постоянно переходя из рук в руки, в результате чего здесь ни осталось ни одного вьючного животного, все полевые работы вместо которых выполняли мужчины, а иногда даже и женщины, впрягаясь в плуг и в борону. Результатом подписанных в Маренго соглашений стал Люневильский мирный договор, подписание которого, позволило, наконец, покончить к февралю следующего года с той чередой горестей и мучений, историю которых население верхних областей не забыло до конца вплоть еще и до наших дней.
Стр. 43
Иллюстрация 1
Иллюстрация без подписи.
Николай Юрьевич Романов26 июня 2016
Комментарии
Показать все комментарии