Николай Юрьевич Романов

 

Среди историй, в которые так или иначе (и более или менее часто, - применительно к туристическим сезонам года) попадают российские граждане, оказавшись за рубежом в странах т.н. Третьего мира, - вне зависимости от их положения в обществе, уровня материального достатка или должностных полномочий, - неизменно присутствует хотя бы одна, связанная с несколькими вполне курьезными моментами, проистекающими не только из необходимости проживания в местном экзотическом природном климате, но и в сформировавшемся на его основе не менее экзотическом по характеру способе домообитания, а заодно еще и со связанными с ними обоими традициями. Очевидно также и то, что безусловное лидерство по числу таких вот историй неизменно занимает Индия. Не столько даже потому, что в ней их происходит с иностранцами сколько-нибудь больше, чем в каких-либо других государствах нашей планеты, сколько потому, что по сложившемуся в мире еще в незапамятные колониальные времена суеверию именно в Индию едут во множестве все кому не лень из числа обитателей самых разных стран развитого мира с целью постижения неких запредельных древних и головокружительных истин, которыми, как это опять-таки следует из данного суеверия, именно Индия и богата больше всех других стран на нашей планете вместе взятых. 

И потому, ровным счетом нисколько не приходится удивляться, что именно с этими сумасшедшими (будто в Индии и своих таких же не хватает на каждом углу !), а заодно и по их вине, в этой стране и происходит больше всего неприятностей или (по милости местных страшноватых богов, - весьма благосклонных на этот предмет к иностранцам) всего лишь забавных историй, которые ими трактуются за особую милость промыслительных сил и за некие знаки свыше, которые только и остается, что правильно истолковать, чтобы обрести, наконец, столь желаемую большинством из них гармонию в душе (ну, или хотя бы на банковском счете). Что в итоге заканчивается (в частности) для работников российских посольств, консульств и иных загранпредставительств, имеющих дипломатический статус, необходимостью постоянно выезжать куда-то в самые труднодоступные уголки этой и без того труднодоступной во всех отношениях страны, чтобы извлечь из очередной совершенно безумной по своему гротескному характеру истории какого-нибудь очередного «российского йога», «искателя просветления», любителя медитаций, «тамбовского буддиста» или просто «дикого туриста», - большинство из которых для них обычно оканчивается в ближайшем полицейском участке, а иногда так даже и в местной тюрьме, когда в ходе их посещений оказываются затронутыми сложные и запутанные, но от того не менее фундаментальные основы индийской государственности и проистекающей из этого не менее фундаментально запутанной морали и этики индийского кастового общества. 

Впрочем, к моей истории это все имеет лишь самое общее отношение, выступая лишь в роли своеобразного вступления, призванного погрузить (именно так, а не иначе !) читателя в ту атмосферу, в которой и будет происходить все последующее описываемое здесь действие. 
  
Итак, оказавшись в начале «нулевых» по вопросам сугубо делового представительского характера в Индии уже с европейским служебным паспортом и по привычке и по старым связям и знакомствам поселившись на время командировки в российской консульской резиденции в городе Ченнаи (она все равно в то время практически пустовала, т.к. ее зеленопаспортные обитатели как раз почти всем скопом уехали на поиски очередного «российского йога», терроризировавшего своими выходками несколько деревень на подступах к Гималаям, а жить в гостинице или в деловой резиденции, переполненных медитирующими в каждом коридоре и туалете в позе лотоса оборванными индусами-предпринимателями и прочими представителями местных и приезжих им под стать «деловых кругов», как-то совершенно не хотелось), я первым же делом осмотрел все то, что досталось мне в моем «номере» от предыдущих консульских обитателей. Тем более, что оставшийся без начальства технический персонал резиденции откровенно скучал и явно был не прочь помочь мне в этом занятии. 

Убедившись, что ни один из четырех наличествующих в разных комнатах холодильников не работает, - несмотря на то, что в их внутренних лампах накаливания все-таки временами мерцают слабые и судорожно проскальзывающие по их спиралям искорки жизни, - разорив целое гнездо обитавших под одним из них скорпионов, а попутно с унынием пересчитав число издавна (судя по плотности их заселения обитателями) наличествовавших в спальне клоповых резиденций, многочисленные полосатые обитатели которых (судя по их виду, тоже с большими историческими традициями) в задумчивости слонялись по стенам и по потолку помещения, временами со звучными шлепками срываясь и падая оттуда на пол, выполняя в воздухе кульбиты парашютистов-акробатов, или случайно по пути сталкивались друг с другом, обмениваясь новостями и расходясь восвояси (местные клопы не кусаются, в отличие от их российских сородичей, и даже не залезают к вам в постель и в личные вещи, чтобы потом за компанию, если вы им понравитесь на вкус, уехать с вами в эмиграцию по месту вашего постоянного проживания, - хотя сам вид их наличия дома все равно внушает мало радости), - я решил серьезно не придавать вопросам личного комфорта никакого значения, т.к. мне все равно предполагалось много ездить по региону, возвращаясь в резиденцию лишь временами сугубо для того, чтобы в максимально комфортной обстановке составить и передать начальству очередной отчет или переслать по назначению документы. 

По всем признакам совершенно очевидно выходило, что до меня здесь уже очень давно никто не жил. Причем, очень и очень давно. И оно использовалось главным образом для хранения разного рода невостребованных, но по-прежнему стоящих на балансе вещей (вроде упомянутых выше холодильников). А также различных воспоминаний и исторических реликвий, которые по тем или иным причинам выбрасывать было не то политически некорректно, не то идеологически опасно, не то попросту кому-то жалко. Что подтверждалось пожелтевшей до пергаментного состояния подборкой слегка подъеденных жуком-древоточцем газет «Правда», последние из которых датировались  серединой декабря 1989 года и сообщали те светлые и оптимистичные новости, которые я читал в этой газете еще будучи в то время в армии. Поразмыслив несколько минут над тем, а существовало ли уже в те годы здешнее загранпредставительство или мне по аналогии с другими не работающими (а лишь числящимися на балансе) техническими средствами досталось лишь чье-то историческое наследие, я пришел к выводу, что, тем не менее, помещение нужно было бы все-таки привести в божеский вид (с поправкой на то, насколько это позволяла историческая древность самого здания, в котором оно располагалось), и по совету бывалых людей я запустил внутрь нескольких нисколько не довольных моим вмешательством (как и заселением тоже), потревоженных ящериц-сцинков, все это время мирно гревшихся прямо у меня на подоконнике на солнечной стороне здания, которые тут же проворно забегали по стенам, гоняясь за коренными жителями.

Закрыв окна и оставив в комнате две курительницы, наполненные слабо тлеющими заранее запасенными листьями сушеного шалфея в качестве «народного аналога» местных сандаловых палочек, - способными по заключениям экспертов (из кабинетов с высокой репутацией) за несколько минут своего горения не только уничтожить до 95% всех болезнетворных и несовместимых с жизнью микробов и вирусов, могущих скопиться в помещении, но заодно еще и переморить или хотя бы изгнать из него всех нелегально обитающих в нем насекомых, пресмыкающихся и прочих малосимпатичных соседей, неизменно проникающих к вам в жилье в экзотических странах, чтобы посильно (и в большинстве случаев – весьма неожиданно) составить веселую компанию в любое время дня и ночи, - я отправился по делам.

Однако, вернувшись через час, я с удивлением убедился в том, что помещение оказалось идеально проветренным и буквально переполненным свежим воздухом. Запущенные мной внутрь спальни сцинки напитались уже настолько, что явно не могли забраться на стену (а что уж говорить о потолке), никак не отреагировав на мое появление и вальяжно развалившись на рабочем столе, а различные насекомые хотя куда-то и частично попрятались, но явно не в том количестве, чтобы полностью игнорировать их присутствие. 

Оказалось, что полному очищению помещения от посторонних обитателей воспрепятствовало кем-то открытое окно спальни. И это при том, что я точно помнил, что хорошо его закрывал. Вновь защелкнув раму, я отправился на кухню. Ровно для того, чтобы через пять минут услышать шум открываемого окна. Выскочив назад, я лишь констатировал, что оно вновь открыто. Снова закрыл. Но не успел раскрыть кейс с бумагами, как оно со стуком снова открылось. Прямо на моих глазах. Хотя и за занавеской. Отогнав в сторону нехорошие мысли о здешних привидениях и духах, со временем заселяющих не только природные места обитания, но и все то, что предназначено для целей проживания человеку, включая и консульские резиденции, - несмотря на весь их высокий статус дипломатической неприкосновенности, - я снова закрыл окно и для верности его подергал. Все было в порядке. Что, впрочем, не помешало ему тут же открыться, - стоило лишь мне снова отвернуться и посмотреть в сторону. Снова закрыл окно. И оно тут же снова открылось, даже не пожелав выдержать полагающиеся в таких случаях «пять минут дипломатической учтивости». 

Положение становилось критическим. Со стороны это выглядело как одна из историй, многократно обыгрывавшихся под разным соусом в классических диснеевских мультфильмах, постепенно доводившая несчастных героев великого мультипликатора до состояния белого каления. Дело в том, что приближался вечер, и мне было хорошо известно, что с наступлением темноты в здешнем воздухе буквально из ниоткуда появляются настоящие сонмы различных кровососущих или попросту весьма докучливых насекомых, общество которых при любых обстоятельствах и вариантах развития событий никак нельзя назвать приятным. А сетки на окнах в российских резиденциях в тот период еще не были предусмотрены. Впрочем, как и многое другое, что появилось там впоследствии из «передового западного опыта», будучи устанавливаемым частным образом работавшими и обитавшими в них специалистами, - оставлявшими потом все свои «доработки», «доделки» и «улучшения» своим преемникам, вынужденно и безропотно передавая их на баланс соответствующих загранучреждений дипломатического и иного характера. Т.е. за свой счет обеспечивая эти учреждения всем тем, чем по хорошему счету их самих должны были бы безоговорочно обеспечивать эти самые учреждения. Впрочем, как то всегда бывает в случаях любых российских государственных загранинститутций даже в наши дни, когда причудливый характер их оборудованности неизменно вызывает в вас те же чувства, которые вы испытываете, оказавшись в тесном помещении в присутствии человека, от которого исходит изысканный аромат дорогого одеколона вместе с запахом вчерашнего забытого на ночь на столе винегрета. 

Пришлось вызывать подмогу в лице главного консультирующего консульского консультанта, которым оказался по-своему знаменитый и легендарно-известный в кругах сотрудников российского МИД и системы ГлавУпДК «комендант-завхоз», лысый до блеска бильярдного шара еврей по прозвищу «Ленин». Прозвище приклеилось к нему еще тогда, - в те далекие и давно уже ушедшие в прошлое времена, - когда он еще и не думал лысеть и заводить растительность на лице, что, впрочем, нисколько не мешало ему по внешности почти на сто процентов соответствовать хорошо известной фотографии еще только начинающего свой активный революционный путь Вождя Мирового Пролетариата, когда тот с хитрым выражением лица, в рабочей тужурке и в кепке, со сбритыми усами и бородой, пробирался без документов в Смольный через тревожный Петроград, стараясь по дороге скрыться от преследовавших его агентов сыскной полиции Временного правительства в лице бывших сотрудников царской «охранки». Впоследствии, когда естественные процессы привели к освобождению черепа завхоза от лишних волос, это сходство еще более усугубилось, а затем и вовсе стало уже настолько явным, что беднягу регулярно приглашали позировать для написания портретов Ильича или (уже в девяностые и «нулевые») для фотографирования с ним на московских улицах в то время, когда он приезжал домой в отпуск (и тоже вынужденно тайно пробирался к себе домой, чтобы его не заметили туристы, тележурналисты и прочая охочая до сенсационных снимков публика). Не говоря уже о постоянных «шпильках» и «подначках» в его адрес на предмет того, - не являются ли они родственниками с лежащей в Мавзолее мумией, или и того хуже, - когда-то кто-то из присутствующих в шутку предлагал коллегам срочно перезвонить в Мавзолей (или в психиатрическую лечебницу) и узнать, - не пропадал ли (не сбегал ли) у них кто-нибудь из постоянных экспонатов ?     

Так или иначе, но вызванный на место явно паранормального происшествия завхоз, почесав лысину, сообщил, что ничего необычного здесь нет, а просто по прошествии того времени, которое прошло с момента возведения сего здания пред очи божьи сто с лишним лет назад его основателями, все сооружение «незначительно перекосило», что в наибольшей степени отразилось на всех его входных и выходных дверях, которые ему приходится время от времени подтесывать топором, а также на оконных рамах, которые тоже временами ведут себя не по-джентельменски, открываясь в самые неподходящие моменты, и в особенности, когда на улице влажность воздуха с быстротой молнии сменяется его сухостью и наоборот. Одним словом, завхоз клятвенно пообещал, что завтра с утра все будет сделано как надо, а на ночь окно лучше всего будет просто привязать веревкой к чему-нибудь тяжелому и неподвижному, вроде массивного «колониального» стола или батареи отопления. Причем, к столу привязывать предпочтительнее, т.к. за батарею он (завхоз) не ручается. В том плане, что сумеет ли она выдержать и не оторвется ли напрочь вместе с прогнившими еще при британских колонизаторах трубами. Впрочем, как он тут же заверил меня, ничего страшного все равно не произойдет, т.к. на улице стоит жара, и отоплением все равно во всем здании никто не пользуется. 

На том мы и порешили. И я так и поступил. В точном соответствии с указаниями «Ленина». Правда, не могу сказать до сих пор точно, что было бы лучше, - нашествие мошкары, от которой мне все равно надежно защищал бы марлевый балдахин, явно установленный над кроватью еще во времена не то еще допотопных, не то уже послепотопных библейских патриархов (что в общем-то мало что значило), но от того не менее хорошо сохранившийся и исполнявший свои функции, - или протестующий стук и злобное дребезжание привязанного за веревку окна, которому всю ночь, несмотря на отчаянные предпринимавшиеся им попытки, все никак и никак не удавалось распахнуться наружу, и оно жестоко мстило мне за столь явный произвол и пренебрежение его правами и свободами, на которые, как я полагаю, до моего появления в этой квартире никто и не думал покушаться. Утихомирилось оно лишь рано утром, - как раз именно тогда, когда по зову будильника мне нужно было уже вставать.

Прочистив спросонья глаза, открыв-таки многонастрадавшееся за ночь окно (к утру его в отместку мне заклинило так плотно, что я боялся выдавить стекло) и приведя в себя надлежащий вид, я взял машину и отправился по своим делам, предоставив вновь вышедшим на охоту сцинкам, а также завхозу с помощниками абсолютную полноту свободы действий сообразно всей амплитуде их и без того максимально широких полномочий. 

Вернулся я в тот день около пяти часов, - совершенно ошалелым от жары, от цифр и от индусов, - и едва лишь поднявшись к себе, сразу же сообразил, что в моем жилищном положении что изменилось. Как я заранее догадывался, это было окно. Однако, если раньше оно перманентно могло находиться только в открытом состоянии, препятствуя любым попыткам его надолго закрыть, то теперь оно просто болталось на изрядно расшатанных креплениях, что делало невозможным вообще какое-то его закрытие в том смысле, в каком это встречается в случае окон. Через пару минут ко мне в дверь постучали. На пороге стояли «Ленин» и с ним двое радостно улыбающихся индусов, из общего бормотания которых вскоре стало понятно, что отремонтировать окно не удастся, т.к. дерево от времени настолько прогнило, что он может просто выпасть вместе с рамой и разбиться. Но что завтра они найдут подходящую доску и заменят … подоконник. И тогда окно будет хорошо закрываться и вставать на место. И что я по этому поводу могу не беспокоиться.

Кивнув им дежурным образом и нисколько внутренне не доверяя этим хитрым лоснящимся коричневым физиономиям, которые всю жизнь только и знают, что во всем мире бездельничать за счет принимающей стороны на хлебах российских посольств и консульств в виде якобы штатных разнорабочих, я попросил «Ленина» лично проконтролировать этот вопрос. После чего, выпив с ним по рюмочке настоящего импортного виски, привезенного мной с собой, мы разошлись по своим делам. Я – спать (предварительно снова привязав веревкой окно и заткнув остающиеся щели кусками ветоши, зачем-то хранившейся в одном из все равно бесполезных для использования холодильников), он – читать фантастические романы, разоряя библиотеку одного из консульских работников во время его отсутствия. 

Вторая ночь прошла в общем и целом в том же ключе, что и первая, отличаясь лишь незначительным, но от этого отнюдь не менее существенным добавлением к исполняемым старым домом руладам. Мало того, что привязанное и запеленатое в ветошь окно по-прежнему демонстрировало своим навязчивым стуком и гнусным старческим дребезжанием всяческое пренебрежение к человеческим потребностям в спокойном и уравновешенном ночном сне, так еще и к тому же ко всей этой амплитуде звуков добавились еще и какие-то заунывные вздохи и завывания, производимые сквозняком, врывавшимся во вновь образовавшиеся щели внутрь (или вырывающимся через них наружу от моего дыхания), в результате чего в мои и без того неспокойные сновидения вплелось еще к тому же присутствие каких-то неизвестных призраков, от которых мне приходилось самым неподобающим моему служебному статусу образом убегать во сне всю ночь до самого звона будильника, заменившего в моем случае утренний крик петуха, по поверьям способного полуночными упражнениями своих голосовых связок прогонять с глаз и из снов долой любую нечисть. 

Утром, приняв с «Лениным» по рюмке виски за успех всей операции, как мы и договорились накануне, бодрые и отдохнувшие индусы, сделав какие-то предварительные замеры в виде подозрительного вида шнурка с разноцветными узелками, пошли искать подходящую доску, а я – вновь отправился пожинать лавры своих представительских полномочий.     

Следует ли говорить, что первое, что я застал по возвращении домой вечером, было настежь распахнутое окно, отказывавшееся отныне закрываться уже даже частично. Что уж там они с ним сделали или попытались сделать, я затрудняюсь сказать, но раму в тот вечер заклинило намертво. Что, впрочем, нисколько не мешало окну злорадно дребезжать и поскрипывать уже вместе со всем оконным проемом, а заодно и со стеной, к которому оно крепилось. 

Вскоре ко мне снова постучался завхоз. На мой немой вопрос, он, теребя в руках кепку, - став от этого еще более похожим на главного персонажа известной картины «Ленин в Октябре», - с грустью в голосе сообщил, что никак не представляется возможным не только отремонтировать окно, но и вообще привести его в состояние, пригодное для закрытия на ночь. И что вообще тут ничего лучше не трогать. Внутренне мобилизовавшись, я приготовился к худшему. Вроде того, что это окно является чем-то вроде знаменитого «запирающего гвоздя» русских деревянных изб, рубившихся и собиравшихся без единого скреплявшего всю их конструкцию железного элемента. И что стоило лишь этот «запирающий гвоздь» выдернуть, выйти и посильнее хлопнуть дверью, как все строение сразу же рассыпалось по бревнышку. 

Но все оказалось много проще. На мой вопрос, - в чем дело, - завхоз, как-то странно глядя в сторону, ответил: 

«- Вы понимаете, там – о-ус-сс-ы …»  

«- Кто там ?! – Ноу-Сэры ?!» - я живо припомнил старый советский анекдот, в котором чукча на африканском сафари устанавливал рекорды поголовья убитой дичи путем отстрела всех встречавшихся на его пути негров. 

«- Нет… о-у-сс-ы» …

«- Кто ??!»

«- Ну, …  осы. Обыкновенные. Осиное гнездо. Но … очень большое»

«- Так прогоните их, сбейте осиное гнездо и заделайте окно !»

«- Хорошо. Только их индусы боятся …»

Выпив вновь по рюмке виски с расстроенным завхозом, я отпустил его с глаз подальше, а сам завалился спать, предварительно завесив окно куском пыльной (и весьма недостойной по своему запаху) ветоши, вытащенной из холодильника. Поскольку иной альтернативы у меня все равно не было. Эту ночь и провел относительно спокойно, если не считать того, что вроде бы прочно закрепленная ветошь время от времени самым непостижимым образом с оглушительным шумом срывалась и падала вниз, и в образовавшийся проем вновь врывались скрипы и дребезжание ненавистного окна. Кстати, в тот вечер я не обнаружил ни одного из ранее выпущенных мной в комнату сцинков. Не то у них случилось несварение желудка, не то они переели местных клопов и те им порядком поднадоели своей доступностью, не то они перемерли от их избытка в своем организме, но больше я этих ящериц в пределах свой досягаемости в консульской резиденции не видел, а ловить их где-то на стороне (хотя они там водились), гоняясь за ними и привозя с собой, мне как-то было не по статусу. Так что пришлось в итоге выходить из положения и просить это сделать за умеренную плату индусов, всегда во множестве толпившихся на подхвате у ворот резиденции.

На следующее утро, выпив с «Лениным» на дорогу, я снова поехал по делам. Правда, в тот день мне пришлось вернуться пораньше, в обед, за дополнительными документами, и я с внутренней гордостью, - от которой в этом самом «внутри» к меня все сразу оборвалось, - имел возможность узреть технический персонал консульства в лице индусов и завхоз-коменданта за максимально точным соблюдением моих инструкций. А именно. Они бегали под моим окном с длинными шестами с привязанными к их концам ракетками для большого тенниса на конце и под руководством и координацией «Ленина», с безопасного расстояния выступавшего в роли наводчика, вовсю разгоняли целое облако рассерженных ос, которое вилось аккуратно под моим окном, стараясь сбить как можно больше боевых единиц неприятеля на землю. Внутренне содрогнувшись, я тут же решил внутрь ни в коем случае не заходить, и что без дополнительных документов я в этот день вполне обойдусь. И вновь поехал по делам. 

Вечером к моему удивлению в спальне не оказалось ни одной осы. С чем я внутренне себя поздравил. Но и окно тоже по-прежнему не закрывалось. Правда, индусам удалось привести его в прежнее состояние, и оно стало хотя бы то открываться, то закрываться в зависимости от того, с какой стороны в данный момент дул ветер, а также с учетом направления наклона, который приобретал в данный момент наш жилой дом. Иными словами, - окно вело полностью самостоятельный образ жизни. Но что самое главное, они сорвали с него задвижку. Так что закрыть его изнутри или снаружи больше не представлялось возможным, как бы я ни пытался. На мой вопрос за вечерним виски о перспективах успешного завершения итогового ремонта окна «Ленин» авторитетно ответил, что в тот день разогнать ос не удалось, но завтра они «предпримут» другую тактику. После чего все, включая меня, разошлись спать. 

В эту ночь я опрометчиво решил просто оставить окно открытым, - лишь бы оно не гремело над головой во время сна. Дескать, как-нибудь перетерплю ночных насекомых. Благо что шторы над кроватью и балдахин казались абсолютно от них непроницаемым. Как я заблуждался ! Как оказалось, именно этого и дожидалась вся особенно кусачая мошкара со всего близлежащего квартала, немедленно явившаяся воочию посмотреть на такого героя. Внутрь заграждения им, правда, пробраться не удалось. Подобно женской парандже в мусульманских странах, сотканная из конского волоса в незапамятные времена ткань с честью выдержала натиск даже их самого несметного воинства. Однако всю ночь мне пришлось провести под с детства знакомые каждому советскому мальчишке звуки пикирующих немецких самолетов, внутренне размышляя во сне о том, сумеют ли осадившую мою крепость летающие враги все-таки прорваться ко мне внутрь или нет ? И о том, что я буду делать, если их прорвется пусть даже и совсем немного ? Поскольку никаких средств подручного противодействия им у меня все равно с собой не было, а бессовестные ящерицы-сцинки оставили меня в самый ответственный момент. 

Наутро меня уже ожидал под дверью готовый к принятию уже привычной дозы виски завхоз с преданным выражением глаз и клятвенным обещанием, что уж сегодня-то все будет сделано как надо, и с осами будет покончено. Что они будут уничтожены дотла. Внутренне содрогнувшись, я на всякий случай взял с собой весь бизнес-кофр, предварительно сложив туда все служебные и личные документы и деньги, которые были у меня в распоряжении. Предчувствие меня не обмануло. Хотя все в общем-то обошлось без эксцессов. 

Еще издалека я увидел, что контуры моего окна как-то странно и до боли привычно потемнели, приобретя несколько подкопченный вид. Я внутренне весь сжался. Ведь как раз накануне мне удалось купить пару прекрасных шелковых костюмов, атласных рубашек и галстуков (за которыми некоторые лица даже специально напрашиваются в Индию в командировки). В комнате ощутимо воняло солярочной гарью. В голове от этого вставали картины воюющего Афганистана. Окно по-прежнему не закрывалось и дребезжало (хотя по звуку почему-то начало напоминать трагический Набат в Бухенвальде), хотя рассмотреть сквозь стекло что-либо стало уже просто невозможно. Впрочем, как и прикасаться к нему тоже стало небезопасно. Так что мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы привести окно в состояние хотя бы относительной чистоты. Чего нельзя было сказать о воздухе в комнате, больше напоминающей теперь по запаху американские гаражи начала ХХ века.

Как выяснилось, чтобы разогнать ос, «Ленин» с индусами намотали на шесты старые полотенца, предварительно обильно смочив их в топочном мазуте, сохранявшемся в неприкосновенном резерве специально для нужд кочегарки консульства, подожгли и … натурально, начали выкуривать ос из их гнезда под моим подоконником. Разумеется, безо всякого результата. Осы, понеся первые потери (с гордостью продемонстрированные мне завхозом вместе с закопченными индусами) «забаррикадировались» под подоконником и вылезать изнутри никуда не желали. 

Ситуация явно приобрела патовый характер. На что, еще за рюмкой вечернего виски я порекомендовал завхозу выкуривать ос не снизу, как они делали до этого, а сверху, прямо из моей комнаты, высунувшись наружу и подсунув тлеющую паклю под подоконник. Впрочем, это нисколько не повлияло на состояние окна, продолжавшего с раздражающим упорством скрипеть и постукивать до утра даже сквозь слой мешковины, которой пришлось завесить окно и на эту ночь, и за что я поплатился тем, что пришлось дышать непередаваемой смесью из продуктов горения различных уже бывших в употреблении отечественных и импортных горюче-смазочных материалов, бензина, солярки, мазута, а также трухлявого горелого дерева, фактически испытывая тот же комфорт, как если бы я улегся почивать прямо на пожарище. Что было, тем не менее, все же лучше, чем рассчитывать на то, что атакующие силы крылатого противника, успешно проведя за всю предыдущую ночь и за весь последующий день разведку боем, вновь не сумеют пробиться сквозь марлю и балдахин к обитателю постели. 

На следующее утро, опрокинув с завхозом уже ставшие «дежурными» рюмки виски, я вновь отправился на работу. Увы, но вечером меня вновь ждало разочарование. Индусы встали на сторону противника, предпочтя откровенный саботаж по религиозным мотивам своим прямым обязанностям рабочих при консульстве. Дескать, уничтожение или выкуривание ос является действием, вредно влияющим на карму и на все предстоящие воплощения. Чего они в отношении себя допустить никак не могут. И что они – рабочие, а не святотатцы. После чего поспешно ретировались с места событий, когда рой рассерженных ос, вылетевший из-под доски подоконника внутрь комнаты (т.к. они подложили смоченную мазутом тлеющую паклю под подоконник снаружи, а не изнутри, предварительно наглухо закрыв окно !), дал всем присутствующим понять, что покидать свое место жительства осы не собираются даже добровольно-принудительно. О чем мне доложил завхоз, принимая этим вечером виски не внутрь, а прикладывая смоченную им тряпочку к лысине, на которой отчетливо виднелись следы его героического противостояния с превосходящими силами противника. И что о том, что теперь делать с осами и окном дальше, он имеет лишь весьма смутное впечатление. И это несмотря на все мои гневные замечание о том, что я плачу деньги российскому консульству (в том числе и в его лице) вовсе не за то, чтобы чувствовать себя по ночам как танкист на Курской Дуге. На что он лишь сокрушенно пожал плечами: «- Мол, ну что я еще могу поделать …»  

Таким образом, как я понял, что мне пришло время самому вынужденно взять все дело в свои руки. Что здесь – дело не для средних умов, а для лиц с высшим международно-дипломатическим образованием. Для начала я убедился, что все осы к этому моменту уже покинули место моего обитания, - внутри к тому моменту запах гари был таким сильным, что не выдерживали его не только осы, но и вредные насекомые, которые потенциально могли бы залететь ночью даже сквозь самое-распресамое открытое настежь окно (иначе дышать мне было бы ночью совсем нечем), чтобы попытаться испить моей кровушки, и которые просто были не в состоянии учуять мой запах сквозь такую дымовую завесу. Кстати, запаха не выдержали и пойманные по моей просьбе ящерицы-сцинки, которые при первой же попытке выпустить их в комнате из мешка наружу были готовы задать такого стрекача, что догнать их удалось бы в лучшем случае лишь в соседнем штате. Так что их пришлось оставить в мешке до утра, к наступлению которого они, тем не менее, все-таки исхитрились как-то прогрызть одну из его стенок и бежать на свободу ! 

Обследовав место действия и снова аккуратно удалив отовсюду следы копоти и гари (растревоженные осы мне в этом нисколько не мешали, т.к. были, как и я, чистоплотными существами и понимали, что и к чему делается в этом мире, - не говоря уже о том, что они уже порядочно надышались токсичными химикатами в результате действий «Ленина» и его сообщников, и мало что по этой причине в тот вечер соображали даже коллективно), я уяснил себе картину предстоящих боевых действий и как и всякий опытный стратег избрал наиболее простой и эффективный путь борьбы с неприятелем. Стоит ли говорить, что той ночью я не стал закрывать окно. И спал как убитый. Несмотря на весь этот рукотворный Чернобыль и стоны и срежет перекошенной оконной рамы, ни на секунду не затихавшие в ночи. Поскольку из помещения, как выяснилось, сбежали не только ящерицы-сцинки, но даже и вездесущие индийские клопы, опустевшие резиденции которых взирали на меня со скорбным укором белорусских деревень, уничтоженных немецко-фашистскими оккупантами в годы последней войны до состояния печных труб. 

На следующий день рабочие встречи у нашей группы начинались только с обеда, во второй половине суток. Так что, быстренько выпив с завхозом «еще по одной» и придя к вечному в нашей жизни выводу на тему того, «Почему эта мысль не пришла нам в голову сразу !», я предупредил его, что скоро вернусь, первым же делом направившись в ближайший к нашей улице магазин хозтоваров, если можно назвать подобным именем соответствующее заведение в Ченнаи, более подходящее под красноречивое определение «Темно, как у негра в шопе !» (т.е., если кто не понял, «Темно, как у негра в лавке !», - как говорили русские моряки, заходившие в портах своего прибытия в крошечные и скудно освещенные негритянские магазины в США и Канаде, расплодившиеся в этих странах после официальной отмены рабства), чем под определение любой привычной нашему взгляду торговой точки. 

Там быстро нашлось все, что мне было нужно. И оттуда я с видом будущего триумфатора под осуждающими взглядами индийской толпы религиозно и наркотически одурманенных обывателей проследовал в консульство, где и вручил «Ленину» огромный бидон с весьма популярным в те годы универсальным средством по уничтожению всех видов насекомых под названием “Raid Mega Kill”, очень широко рекламировавшимся в России и в других странах Третьего мира, по размеру больше напоминавший среднестатистический пылесос, поставленный для удобства на колеса и снабженный для комфорта пользователя еще и длинным шлангом с удобной ручкой и распылителем на конце, а также с прилагавшейся к нему очень эффектной защитной фирменной маской-респиратором (которых я в продаже в России вместе с этим средством никогда не видел). 

Завхоз принял дар с выражением немого детского восторга и изумления на лице и заверил меня, что все его содержимое точно попадет по назначению. Уже зная о непростых успехах «Ленина» в непримиримой борьбе с различными видами насекомых, свирепствующих в целом по вверенному его заботам консульскому объекту, я мысленно поздравил себя хотя бы с тем, если всего лишь четверть содержимого данной емкости придется наконец-то на несчастных ос под моим окном, что позволит, в итоге двум дармоедам из числа представителей местного населения приняться за ремонт окна и закончить его до того, как мне предстоит покинуть сии гостеприимные стены в пользу более цивилизованных и оснащенных в плане особорчества государств планеты. По возможности, к тому же, избежав дополнительной порции ароматов гари пожарищ, которыми во всем их ассортименте уже успела пропитаться вся моя деловая одежда и белье, заставляя приходящих на переговоры и совещания людей с каждым разом все более испуганно озираться на меня одновременно и с ужасом и с состраданием, написанных у них в глазах и на лицах. 

Кстати, впоследствии, этот самый намертво въевшийся в меня и в мой «сьют-дресс» запах стал причиной чуть ли не самой настоящей паники на борту самолета, которым мы возвращались в Лондон, т.к. у всех без исключения пассажиров в нашем отсеке, включая и стюардессу, было устойчивое чувство, что в нашем самолет, и в особенности, в районе моего кресла (на котором в моем лице восседал цивилизованный джентльмен и читал газету) что-то горит. Хорошо хоть аварийную посадку не объявили, - и то дело. 

Итак, с довольным внутренним и внешним видом я поехал работать. Вернулся, как и водится в таких случаях, хорошо заполночь, но успел заметить, что окно в моей спальне по-прежнему стоит «не на месте», хотя его и дальновидно перемотали тряпкой, - полагаю, что с единственной целью не столько того, чтобы оно не мешало мне ежеминутно по ночам спать, сколько для того, чтобы оно попросту не разбилось или чтобы из него не вывалилось стекло вслед за кусками уже и без того порядочно выкрошившейся за столетия древней окаменевшей замазки. В комнате по-прежнему воняло гарью, под ногами копошились какие-то тени, но обращать на все это внимание уже не было ни сил ни желания, и поэтому, я, едва заставив себя умыться, просто завалился спать, предварительно заметив, что в бутылке виски, оставленной мной утром на привычном месте, уровень этого напитка существенно понизился. Из чего я сделал вывод о том, что либо завхоз добился настолько блестящих успехов, что просто не сдержался, столь горячо празднуя долгожданную победу, - либо, наоборот, неприятель одержал над завхозом очередную сокрушительную победу, заставившую его использовать «нектар богов» в качестве своеобразного аналога свинцовой примочки от укусов, а заодно и для утешения своих несостоявшихся полководческих замыслов. Впрочем, я все же искренне надеялся, что все уже позади, и наутро «Ленин» наконец-то приведет двух индусов чинить многострадальную и перекошенную еще больше всеми нашими усилиями оконную раму.  

Как оказалось утром, мои печальные прогнозы, сделанные накануне вечером, все-таки сбылись. Как стало известно из практики его применения, пресловутый и хваленый на все лады бесстыдными рекламодателями «убийственный» состав “Raid Mega Kill” оказался совершенно бессильным перед обитавшими у меня под подоконником осами. То ли они уже успели порядочно надышаться всякой гадости за последние дни, с нашим участием, то ли попросту индийский “Raid” представлял собой какую-то хитрую подделку, в которой ушлые торговцы заменяли токсичное вещество каким-то более безвредным его аналогом, - сказать я здесь ничего не берусь. Но факт остается фактом. Здешние осы преспокойно себя чувствовали даже при самом близком контакте с означенным «смертельным ядом» даже в тех случаях, когда мы их им буквально поливали до мокрого состояния. О чем мне с грустью и сообщил «завхоз», принимая к сведению еще одну рюмку виски, которую, как он справедливо, заметил, можно было считать окончательной точкой в нашем стремлении наконец-то починить окно. Потому что лично ему в голову больше ничего не приходило. 

В итоге, к концу декады первая бутылка представительского виски у меня закончилась, подойдя к своему логическому и физическому концу, и на следующий день мы с завхозом уже приступили ко второй, обдумывая наши скорбные дальнейшие дела и планы в отношении борьбы с архитектурными просчетами, охраняемыми летающими жалящими насекомыми. Главные вехи в которой, как выяснилось вскоре, ждали нас еще впереди. Впрочем, не исключаю, что «Ленин» намеренно затягивал эту борьбу, рассчитывая получить за участие в ней как можно больше дармового виски, который в обычных условиях он мог доставать лишь в ограниченных количествах, да и то лишь в случаях отсутствия различных сотрудников консульства в занимаемых ими квартирах, куда он временами проникал, чтобы нацедить себе «бутылочку-другую» для личных нужд из виски разных сортов, которые оказывались в данный момент под рукой в мини-баре у того или иного сотрудника.

Кстати, отвлекаясь от темы, - четвертую (и последнюю) так и не початую бутылку виски он так у меня и выпросил в итоге, когда я уже уезжал, и мне все равно было уже с ней нечего делать. Замечу лишь, что столь регулярное потребление нами виски в Ченнаи носило вовсе не характер тотальной склонности к алкоголю, развивающейся со временем у всех видов и категорий работников дипломатической и консульской сферы, работающих в разного рода экзотических странах, а самыми банальными потребностями в соблюдении гигиены. В 70-х, 80-х и 90-х годах тех, кто ездил в командировки в Индию, Бангладеш, страны Юго-Восточной Азии или в тропические страны Африки, обязательно учили, что местной водой (и вообще, чем-либо местным) ни в коем случае нельзя пользоваться. В том числе и для гигиенических целей. Даже самой хорошо прокипяченной водой. Только очищенной при помощи специальных химических средств, т.к. не все местные микроорганизмы погибают при кипячении. Что было не всегда возможно, т.к. обеззараживающих хлорных таблеток, «Тинидазола» или йода с марганцовкой в арсенале российских дипломатов за рубежом катастрофически не хватало как тогда, так и не хватает и сегодня. 

Как в этом случае выходили из положения ? При помощи виски. Обязательно начинайте утро и заканчивайте день за рубежом маленькой рюмкой (настоящего, а не польского и не армянского) виски. Это гарантирует вас от развития любой кишечной инфекции. Хотите пить, - добавьте в стакан даже самой не кипяченой, но чистой на вид воды десять-пятнадцать капель виски и через минуту можете спокойно пить. Зубы почистили, - прополощите виски, руки моете, - им же, обтираетесь, – им же. И т.д. Не экономьте на этом напитке. Кому не хватало санитайзеров, влажных салфеток и средств личной гигиены, – опять же, в какой-нибудь пульверизатор от одеколона такой человек наливал виски и сбрызгивал им себе на руки, на перчатки, на нижнее белье, на ноги, (чтобы избежать развития грибков и проказы), обрабатывал лицо после бритья и т.д. В отличие от водки и спирта, детям это средство тоже идеально подходит. Крепче и эффективнее виски в этом плане является только абсент, имеющий 70 градусов алкогольной крепости.

Итак, дело приобретало совсем дурной оборот. Из-за сверхвысокой химической резистентности местных ос к инсектицидам, мне совершенно серьезно угрожала опасность к концу командировки оказаться в числе истощенных постоянной бессонницей душевнобольных и сразу же с трапа самолета переместиться в пресловутый лондонский «Бедлам». Потому что постоянное громыхание и позвякивание окна начало со временем носить уже совершенно навязчивый характер, т.к. я ухитрялся его слышать и различать даже в таких местах, включая и деловые офисы, которые находились в тотальной недосягаемости решительно от всего, включая и разные посторонние звуки. До завершения командировки оставалось еще две декады, в течение которых нужно еще было все-таки работать, а не только пить утром и вечером с завхозом генконсульства виски, и потому, нужно было срочно выдумывать некие меры более серьезного порядка, чем разные современные нисколько не оправдывающие себя химические средства поражения насекомых под броскими и совершенно бессмысленными в прямом и переносном смысле слова названиями.

Еще раз оценив обстановку, вместо того, чтобы посылать в бой, как говорится, подотчетные силы и наемные войска, я решил рискнуть уже своей собственной головой, вдоволь покопавшись в воспоминаниях детства и выудив оттуда способ, при помощи которого мы с успехом боролись в те далекие годы с осиными гнездами. Для его реализации ничего особенного не требовалось. Нужен был лишь максимально герметичный целлофановый пакет и числа тех, что сегодня в обилии выдаются вместе с покупками в крупных универсальных магазинах, лишенный каких-либо дыр, могущих стать той самой брешью, через которую обитатели осиного гнезда могут ускользнуть на ваше несчастье из него наружу. При этом, следует помнить, что успех операции при таком подходе зависит исключительно от ловкости и быстроты исполнителя, рискующего в противном случае оказаться в роли «беззащитной жертвы на смертном одре».

Что произошло в дальнейшем ? Раздобыв для верности целых два соответствующих по размеру пакетов и убедившись в их надежности, я смазал один из них изнутри самым обычным липким кунжутным маслом и стал дожидаться глубокой ночи, когда не только люди, но и осы, перетрудившиеся за весь световой период суток, а заодно и изрядно перенервничавшие за все прошедшие дни, забудутся глубоким сном, из которого их в состоянии вывести будут только катаклизмы общепланетарного масштаба. Одному из которых и суждено было произойти в их жизни совсем скоро. 

Натянув на себя до самого носа все, что можно было собрать из плотной одежды, чтобы получить минимум укусов в том случае, если в деле (как у нас это всегда обычно бывает) что-то пойдет не так, и аккуратно высунувшись из окна, я аккуратно подвел пакет под осиное гнездо (размером с два баскетбольных мяча), аккуратно завел его снизу и быстрым движением завязал ручки пакета, которые не выпускал из рук, затянув как можно туже вначале один, а затем второй узел, - полностью наглухо перекрыв горловину пакета. С оторвавшимся осиным гнездом и его гневными обитателями, оказавшимися внутри в заточении. Все, что оставалось сделать, это аккуратно спустить пакет вниз на крюке, привязанном к заранее приготовленной веревке (не нести же осиное гнездо по всей консульской резиденции, рискуя выпустить его содержимое в самом неподходящем месте), чтобы он случайно не разбился и не разорвался, и вынести на улицу, к ближайшей мусорной свалке, где и оставить его среди прочего хлама в надежде на то, что утром его заберут (временами посещавшие наш квартал) мусорщики. 

Правда, мой столь поздний выход из стен резиденции, да еще и с подозрительным пакетом в руках, не остался незамеченным для охранявшего вход в нее индийского полицейского, но тогда, окрыленный достигнутым успехом, я не придал этому сколько-нибудь серьезного значения, просто вернувшись домой, соскоблив бумажные лохмотья, оставшиеся после осиного гнезда под моим подоконником и обильно опрыскав все это место не то каким-то техническим химическим средством для увлажнения цвета лица, не то порядком облупившимся от краски советским репеллентом от комаров, баллончик с которым нашелся во все том же холодильнике, откуда я несколькими днями раньше доставал ветошь для импровизированных жалюзи. После чего я с чистой совестью улегся спать, наутро, перед выездом, предупредив разом повеселевшего «Ленина» о том, что вопрос с осами решен, гнезда там больше нет, все осы остались живы, никакого вреда карме это никому не нанесет, и что он с индусами может спокойно приниматься за ремонт оконного проема, чтобы проживающий в данной квартире «без пяти минут резидент» иностранного государства был в состоянии по ночам наконец-то элементарно высыпаться, а не строить очередные коварные планы по борьбе с летающими вредителями. И … благополучно уехал по делам. 

Это был замечательный день. Работа над проектом была практически завершена. Все детали были уже полностью согласованы и расписаны. На всех четырех языках заключения соглашения. Оставалось лишь все вновь пройти до самых последних мелочей, чтобы подготовить уже окончательные документы для их заверки и подписания сторонами. Такое же чувство было абсолютно у всех, кто принимал участие в этой работе. Со всех, как говорится, «участвующих» сторон. Именно поэтому, мы позволили себе задержаться на работе несколько дольше обычного, и назад я вернулся уже под вечер.

Первое, на что я обратил свое внимание при прибытии, была совершенно несвойственная для Ченнаи (или, по крайней мере, для нашего района этого города) тишина и пустота на улице. Которая, как казалась, полностью вымерла. Включая и вездесущих четвероногих и четверолапых представителей местного населения, всегда и неизменно во множестве стоящих или расхаживающих вокруг и роющихся в уличных помойках, - делая это с тем же самым энтузиазмом, с каким их раскапывают и сами местные жители из числа «давших сакральный обет» дервишей и прочих бездельников, живущих по причине отсутствия у них хотя бы относительной склонности к какому-либо труду подаяниями и объедками с чужих столов. 

Изредка приглушенно перекрикивались птицы. Все окна и двери были наглухо закрыты. Более того, отсутствовал даже полицейский у входа в резиденцию. Что окончательно позволило нехорошим сомнениям и предчувствиям закрасться в мою душу. 

Осторожно оглядевшись по сторонам, я приоткрыл дверь машины. Было совершенно неестественно тихо. Откуда-то издалека доносились звуки активной и привычной городской жизни и суеты, но здесь царила тишина. К счастью, ворота открывались при помощи магнитной карты, и я беспрепятственно заехал внутрь. Еще снизу я мог убедиться в том, что с моим уже привычно полуоткрытым окном не произошло за этот день ровным счетом никаких изменений. Чему я внутренне слегка огорчился, но только лишь в той части, в какой это позволяло сохраняющееся ощущение окрыляющего успеха от сегодняшней проделанной работы. 

Дверь резиденцию мне открыл «Ленин». Заговорщицки кося в стороны испуганными глазами и явно нервничая, он сообщил, что все здание и улица находятся чуть ли не на осадном положении. 

«- А что случилось ? – поинтересовался я, продолжая оставаться под впечатлением удачного дня. - Угроза химической войны ?»   

«- Хуже. – ответил комендант-завхоз. – Осы !» 

«- Осы ?! Опять ?!»

«- Скорее, снова …»

Как выяснилось, индийский полицейский, которого я ночью не принял всерьез, решил выслужиться перед начальством, - проявить, так сказать, особое рвение, рассчитывая, видим, на новые нашивки, - и утром при смене караула сообщил «куда следует» о подозрительном русском, который вышел ночью из здания резиденции, чтобы выбросить некий подозрительный пакет. 

Разумеется свалку нашли и перерыли все выброшенные на нее пакеты. Включая и «тот самый, проблемный», который я постарался-таки ночью засунуть куда поглубже. И разумеется, выпустили на волю всех его крайне недовольных своим вынужденным затворничеством узников и обитателей. Все дальнейшее, полагаю представить себе нетрудно. Досталось всем. И официальным представителям, и неофициальным, и местным жителям, и местным животным, и вообще всем, кто попался разъяренным осам «под руку». Кстати, осы в Индии по размерам раза в два больше наших, больше походя на шершней, чем на привычных представителей своего вида во всем мире или на диких пчел, которые тоже не отличаются дружелюбностью характера, но зато и не селятся никогда под окнами официальных резиденций.

На наше счастье, то, какой именно это был пакет, полицейский не разглядел, а я впоследствии утверждал, что выбрасывал пакет с пустыми бутылками и остатками ужина, которых действительно нашими усилиями на «прилежащей» не убирающейся по несколько дней контейнерной свалке было более чем предостаточно (это сейчас там стало более или менее цивилизованно и чисто, - все-таки постарались власти, - а тогда там было «как везде»). И уж тем более, всем представителям местных властей было очевидно, что ни к каким осам российская сторона и лица, проживающие на территории резиденции, отношения не имеют и иметь не могут. И это все вообще – обычное совпадение из-за фантазии перестоявшего ночь на жаре полицейского, копающегося почему-то по мусорным свалкам. И что будет каким-то безумным бредом, - обвинять российских официальных представителей (к тому же, всех почти что поголовно отсутствующих) в чем-либо подобном. Да еще и рассуждать о неких фактах религиозной диверсии, о которой начали распространять слухи местные покусанные осами бездомные, которым в итоге здорово досталось за ос, чтобы не копались где ни попадя. Дескать, - нищие разорили осиное гнездо, с них и весь спрос. Чем в итоге и закончилось дело. При этом, двум индийским рабочим консульства «Ленин» прозрачно намекнул, что если полиция у знает от них о наших попытках отремонтировать окно и о всем том, что этому сопутствовало, то их обоих самих отдадут осам, и ничем хорошим для них это не закончится.  

Так или иначе, но история на этом не закончилась. Осы, вволю насвирепствовавшись и выплеснув свой гнев на ни в чем не повинных индусов (посчитавших в итоге, что они просто чем-то вызвали гнев своих богов), оказавшись в итоге на воле, постепенно собрались в рой и … натурально, отправились домой. Туда, где, как они привыкли, было их осиное гнездо. От которого к тому моменту не осталось под моим подоконником даже и воспоминания. Покрутившись немного по сторонам, осы всем роем перебрались на росший напротив моего окна гигантский баньян и замерли там в немом ожидании принятия решения своим общим коллективным разумом, делая время от времени попытки малыми группами отправиться куда-то на разведку. Разумеется, все это время к по-прежнему распахнутому и продолжающему постукивать на ветру окну никто не смел даже приблизиться. Ни я, ни индусы. Боясь чем-либо потревожить и вызвать гнев внушительной природной силы, уже доказавшей свою устрашающую и поражающую мощь на примере целой улицы и прилегающей к ней части квартала. Т.к. насекомые немедленно всем скопом направлялись к окну, чтобы начать защищать привычное им, хотя уже и навсегда отсутствующее под ним место своего обитания. Все-таки ведь это были «многоразовые» осы, а не «одноразовые», хотя и совершенно дикие пчелы, фатальный итог существования которых в такой ситуации был бы предопределен. 

Для тех, кто по каким-либо причинам не знает или запамятовал о том, что это такое, сообщаю, что баньян – это весьма бесполезное (во всех отношениях) и потому особо священное и от этого еще более особо почитаемое индусами местное дерево, которому неизменно уже изначально приспичивает начинать навязчиво расти в самых неподходящих для того местах, - вроде проезжей части какой-нибудь особо узкой дороги (или в самой узкой ее части !), каменистой кладки вашего забора или фундамента вашего дома, проходного двора (выбирая для этого как раз то место, где и без того невозможно протиснуться на машине), а также какого-нибудь приятного и свободного от всей прочей растительности места, где было бы так хорошо остановиться на отдых или на пикник, если бы не гнездящиеся в ветвях опять-таки этого самого баньяна сонмы птиц и стаи обезьян, превращающие своим непосредственным участием, объедками и продуктами жизнедеятельности ваш отдых в самый настоящий кошмар, заставляя временами неопытных отдыхающих прямо-таки даже спасаться бегством из показавшегося им вначале столь райским уголка, оставляя на поле боя и на милость победителей предметы личного гардероба, продукты питания и разные мелкие, но зачастую весьма ценные личные вещи. 

Раз укоренившись, этот древесный сорняк может увековечивать своим присутствием то или иное место на протяжении нескольких столетий, а при наличии у него внешних корней и стволов, так даже и добрую тысячу лет, по прошествии которых от вас не останется даже и воспоминания, а порядочно разросшийся баньян по-прежнему будет продолжать торчать именно там, откуда вам когда-то не пришло в голову его своевременно выкорчевать или украдкой спилить, - пока это не заметила местная полиция и блюстители религиозных традиций. Поскольку пилить и корчевать баньяны в Индии категорически запрещается, т.к. считается, что они являются местом обиталища огромного количества предельно злых природных духов, которым, как и всем прочим обитателям этого мира, вряд ли может понравится, когда их пытаются откуда-то выселить. Со всеми из этого вытекающими для тех людей, кто этим занимается, а также для необходимости подыскивания для них иного обиталища, для чего предварительно приглашается специальный местных дервиш, который за солидную плату (которую он попытается по мере сил еще и удвоить) производит обряд изгнания и переселения из баньяна духов в иное место. После чего дерево можно будет спокойно рубить, нисколько не боясь последствий заселения его незримых обитателей к вам в квартиру или в дом. Чего нельзя сказать о вполне материальных, хотя и не всегда легко зримых насекомых, обезьянах, птицах, разномерных полосатых змеях, древесных жабах, волосатых пауках, ящерицах, скорпионах, сколопендрах (или какой-то иной подобной им мохнатой гадости) и прочей совершенно неаппетитной живности, обычно обитающей на баньянах, и на которую обряд изгнания духов нисколько не распространяется, но которая тоже нуждается в видах на жительствах, причем, зачастую, - в максимально для себя комфортабельных.

Так что потом вы их находите у себя в самых неожиданных местах, пока они не разбредутся по соседним участкам и территориям в поисках других баньянов. Поскольку убивать их в Индии тоже категорически запрещено под угрозой солидного штрафа, а разрешается только отлавливать и выбрасывать вне области вашего обиталища. В нашем случае, - за стены посольства, генконсульства или служебной резиденции, где на них, к тому же, перестает распространяться еще и действие дипломатической неприкосновенности. Впрочем, как и на спиливаемые баньяны. Которые чаще просто тихо и коварно падают ни с того ни с сего даже в самую тихую и ясную погоду прямо на головы всем собравшимся, часто вызывая тем самым самый настоящий фурор во время многолюдных индийских свадеб, религиозных церемоний, шествий, собраний посвященных и иных неосторожных действий больших групп людей, которые в этих местах временами не в состоянии выдержать не только не привыкшие ко всему этому кощунству над психикой европейцы, но и многовековые деревья вместе со всеми своими потусторонними и этустронними обитателями.  

Так вот, возвращаясь из области рассуждений о баньянах во двор резиденции российского генконсульства в Ченнаи, я дополню всю описанную картину лишь тем, что жить с открытым постоянно хлопающим и скрипящим окном, - под которым хоть и не было больше ос, но которое от этого не переставало находиться под их бдительным надзором, - мне становилось с каждым днем все более и более невыносимо. А жить так оставалось еще полторы недели, если не больше. И это несмотря на то, что работа над проектом уже входила в свою финальную стадию. Потому что, чем ближе кажется конец любой работы, тем менее проворными в ее выполнении становятся представители индийской стороны, стараясь выжать из каждого своего действия на общественное благо хотя бы небольшой гонорар или подарок … лично для себя. 

В комнате было сумрачно и неуютно. Снаружи, за плотно и наглухо закрытым окном шуршали крыльями, скреблись и стучались осы, всем своим уцелевшим семейством недвусмысленно давая понять, что они не прочь были бы залететь или даже просто зайти погреться, а потом и остаться в доме до утра.

Так или иначе, но мне нужно было что-то предпринимать, потому что спать ночью было невозможно, закрыть окно – тоже, как впрочем и попытаться отремонтировать его, - пока на дереве напротив часть ветвей была густо облеплена осиным роем. Которых никак нельзя ни уничтожить, ни потравить, ни прогнать ввиду того, что осы, как и все живые существа, являются священными для индийцев живыми существами, и уничтожать их не следует ни в коем случае. Под угрозой штрафов и прочих репрезалий. Тем более, что подобным образом индусы явно и коварно хотели отомстить сотрудникам генконсульства за столь неподобающую шутку со своим полицейскими и прочими силами правопорядка и общественной безопасности. И потому бдительно следили за всеми действиями внутренних работников, за которыми могли бы скрываться попытки уничтожить опасных и докучливых насекомых. Вот такая вот она страна, эта Индия ! Где против вас в случае чего и тараканов сумеют натравить, - было бы для того соответствующее положение в анналах местной религии !

Кстати, если кто-то считает, что я описываю ситуацию, по своей драматичности приближающую к международному или хотя политическому скандалу, о событиях которого будут долго и истерично писать в мировой или хотя бы местной прессе, тот глубоко ошибается. Такие вещи в Индии происходят регулярно и по много раз за неделю. Обычно, о подобных событиях хозяйственники российских загранпредставительств никогда даже и не уведомляли ни посла, ни генконсула, иначе как потревоженными оказывались их машины, они сами или их личное имущество. Все с властями решалось мирно и полюбовно даже в тех случаях, когда намечались акции протеста местного населения, получавшего тем самым возможность в этот день ничего не делать на законных основаниях (а не так, как они обычно ничего не делают каждый день). Разумеется, в тех случаях, когда власти и прочие стражи индийского беспорядка вообще уделяли происходящему хотя бы какое-то подобие внимания. 

Это были события, которые ровным счетом не воспринимались как что-либо значимое в посольско-дипломатической службе в Индии, в Бангладеш или даже в Пакистане, относясь, скорее, к области сопутствующего времяпровождения в процессе до предела скучного времяубивания. А поскольку они происходили достаточно часто, т.к. индусы со своими традициями и особенностями религии и кастового общества воистину неистощимы на темы всяческого придумывания разных прецедентов по выманиванию официальным и полуофициальным путем из «белых людей» хотя бы горсти мелочи, то и относились к ним соответственно. Забывая о произошедшем практически сразу, когда очередной конфликт был исчерпан, а очередной «пострадавший» вместе с представителем власти отправлялись делить «бакшиш», что, заметим, никогда не мешало этим самым представителям власти всегда бдительно и максимально жестко стоять на страже интересов представителей уже российской стороны, когда дело касалось действительно чего-то серьезного.  

Одним словом, когда буря народных переживаний на прилегающей улице улеглась, ситуация с ремонтом моего окна полностью перешла в шахматную категорию «вечного шаха». Ну, по крайней мере, длящегося до того момента, пока я еще должен был оставаться в резиденции на правах ее обитателя. И тут меня осенило. Ведь не случайно какой-то из восточных мудрецов заметил, что: «Если не можешь избавиться от затруднения своими собственными руками, то воспользуйся для этого руками чужими, ибо свои тебе еще понадобятся». Правда, в данном случае вышло, что не руками, а лапами. Но все равно – чужими. Как и рекомендовал древний мудрец.

В тот день я не был особенно занят вечером работой над проектом и потому мог позволить себе небольшие вольности в перемещении по городу в ознакомительно-туристических целях. Собственно, вольности в моем случае заключались лишь в том, что я заехал на рынок и купил две огромные грозди самых спелых из предложенных мне торговцами бананов. Больше никаких привычных вольностей нормальному европейскому человеку в Индии просто даже и вообразить себе нельзя ввиду того, что местный колорит и внешность обитателей (и в особенности, на юге полуострова) нисколько не способствуют здесь поиску любых приключений как экзотического, так и вполне рутинного характера. Закрыв до поры и до времени запасенное богатство от посторонних голодных и прожорливых до добычи глаз  на заднем сиденье клеенкой (главным образом, опасаясь вездесущего до чужих благ комендант-завхоза), я поспешил обратно в резиденцию, - готовиться к основной части запланированной диверсионной акции. 

Ее планировалось осуществить при помощи небольшого арбалета, которые в конце 90-х и начале «нулевых» во множестве можно было встретить в магазинах, торговавших газовым и пневматическим оружием, аксессуарами для активной и пассивной самообороны и боеприпасами к ним, а также разного рода средствами технической защиты граждан от посягательств со стороны посторонних лиц в облике людей и оных живых существ. Индия в этом плане исключением, как страна, нисколько и никогда не была, иначе как ассортимент представленных в подобных магазинах в те годы товаров существенно отличался в лучшую сторону качеством и богатством от российского, - пусть даже и свозившегося коммерсантами в ту же Москву со всех стран и континентов планеты.

Итак, глубокой ночью, я вытащил обе грозди бананов во двор и выложил их под оккупированный осами баньян. После чего, привязал к стрелке арбалета тонкий нейлоновый шнур и благополучно, изящным метким выстрелом, с десятого или с одиннадцатого раза перебросил его через сук рядом с тем самым местом, где угнездились изгнанные с насиженных мест больно жалящие насекомые. В результате, мне только потом и оставалось, что привязать к другому концу шнура обе связки бананов и подтянуть их повыше к тому самому месту, где среди листвы затаился неприятель. Закрепив понадежнее второй конец скользкой веревки за багажник машины отсутствующего генконсула, я отправился спать. Впрочем, в эту ночь, и в особенности, - под утро, когда развернулись все главные события наступавшего дня, - сделать это мне так и не удалось. 

Напоминаю всем читающим эти строки, что по аналогии с Бразилией (где в лесах водится много диких обезьян, - если верить шедеврам советского кинематографа), Индия – это тоже страна весьма процветающей во всех отношениях обезьяньей культуры (я не имею ввиду индусов и прочих местных жителей). Более того, Индия – это страна, в которой эти самые бибизяны-обезьяны обожествляются на уровне одновременно и представителей дружественного народа, и младших братьев людей и представителей мудрости высших сил и богов. И где с ними что только не сожительствуют из высоких побуждений. Из чего следует, что обезьяны в Индии водятся повсюду, что они есть повсюду, что они присутствуют повсюду, что они толкутся повсюду у вас под ногами, что они висят на ветках у вас над головами (кидая в вас в том случае, если вы им чем-то понравились / не понравились, мусором и недозрелыми плодами), не говоря уже о том, что подобно неграм в современной Америки они позволяют себе абсолютно все, что им только душе угодно, нисколько при этом не интересуясь мнением и интересами своих человеческих собратьев в лице индусов и прочих двуногих обитателей этих мест. Как результат, улицы больших и малых городов, а также все без исключения места, на которые можно хотя бы как-то забраться или залезть (включая, разумеется, и вашу квартиру, если вы опрометчиво забываете закрыть окна и двери на балкон или лоджию), в Индии буквально кишмя кишат разными хвостатыми приматами, чувствующими себя полноправными хозяевами всех окрестностей, как и всего остального мира, созданного небесами и существующего только лишь ради удовлетворения их хвостатых прихотей.

Разноцветные мартышки, макаки, лемуры, резусы и прочие разнокалиберные обезьяны селились здесь на деревьях и прилегающих к ним зданиях в несколько ярусов, точно соблюдая свой животный табель о рангах, определявшийся предельным весом животных, которых были способны выдерживать ветви облюбованных ими для времяпровождения зеленых насаждений, а также видами произраставших на них съедобных плодов, особо любимых этими хвостатыми, - благодаря чему, они только лишь в самых крайне редких случаях посягали на чужие владения иных, соседствующих с ними высотных человекоподобных тварей. Вот именно их руками, - да еще и используя их божественную природу в части элемента содействия высших сил, - я и решил поправить свои вполне мирские земные дела, связанные с ремонтом уже и без того многовыстрадавшего окна, на его несчастье ведущего с улицы ко мне в спальню. 

Как и следовало ожидать, обезьяны, до этого согнанные со своих обиталищ в пределах консульской резиденции метким огнем из мощной пневматической винтовки в исполнении завхоза «Ленина» и иных с удовольствием примыкающих к нему ввиду безделья и скуки специалистов генконсульства (вспоминавших таким образом свои армейские и служебные корни), и потому боявшиеся там вновь показываться, прекрасно знали, что на баньянах бананы не растут. Несмотря на схожесть и близость общих названий. Однако искушение было слишком велико, тем более, что их главный и самый ненавистный враг в лице завхоза на улице в то утро еще не показывался. И они решили рискнуть …

Все дальнейшее произошедшее в тот день я описывать в подробностях не буду т.к. работа резиденции и так по моей вине все последнее время уже находилась под угрозой срыва. Разумеется, если бы ее сотрудники были в это время на своих рабочих местах, а не рыскали где-то в дебрях южной Индии. А тут еще пришлось специально вызывать представителей местной клининговой компании для наведения порядка на поле разгоревшегося поутру сражения между обезьянами за бананы при участии ос. Попутно пришлось отмывать также стены, окна и крышу резиденции, но от этого, смею заверить, она только выиграла. Тем более, что с учетом скоплений разного рода растительных остатков и останков в самых неподходящих местах, это все равно следовало бы сделать уже весьма порядочное время назад, однако у начальства, как и всегда в таких случаях, все руки не доходили. После чего, «Ленин», - предварительно по достоинству оценив творческий характер моей задумки (сам он собирался сбивать ос с баньяна при помощи пожарного брандспойта, однако мощности в гидросистеме всего города, обслуживающей посольство, для этих целей катастрофически не хватало !), - за очередной порцией виски конфиденциально попросил меня больше подобных действий без предварительной консультации с ним не предпринимать. В чем я его со всей искренностью заверил, т.к. мой арсенал «домашних заготовок» на этом тоже уже начал подходить к концу.

Так или иначе, но полезное было совмещено в данном случае не столько с приятным, сколько с жизненно необходимым. В результате чего, своего я добился. Уцелевшие остатки ос вместе с рассерженными на них обезьянами покинули баньян. Правда, ровно лишь для того, чтобы тем же вечером вернуться обратно … под мой подоконник. Что снова исключило любую возможность по долгожданному ремонту окна, о котором я уже успел дать распоряжение завхозу. А тут все вновь вернулось на круги своя. Включая и ос. Совсем по-индийски. В соответствии с движением колеса Сансары. Как медом намазано это место в резиденции ! Честное слово ! 

Нет никакой нужды говорить  том, что когда после почти месяца проживания я покидал нашу резиденцию в Ченнаи, то происходило это под злорадное поскрипывание и постукивание так и не починенного при мне злосчастного окна, - продолжавшего уже прощально помахивать мне на прощанье, покачиваясь на ветру, - звуки которого я уже привык легко улавливать ухом даже из тысячи с лишним всех прочих других шумов, сплетавшихся все вместе в дневной гул большого города, разносившийся и мерно плывший по округе. К концу проживания я уже был готов забить проклятое дребезжащее окно гвоздями, предварительно (на все время проведения работ) залив до беспамятства уцелевших под окном ос виски, от чего меня с мольбой в глазах отговорил вездесущий завхоз-комендант, обещавший, что уж к следующему моему приезду он точно что-нибудь придумает сам. И с осами, и с не закрывающимся окном. 

Но что самое главное, - ни одна оса меня за все это время так и не укусила ! Что, видимо, тоже нельзя назвать простым совпадением или даже обычным везением ! Иначе как к этому опять-таки приложили руку высшие невидимые силы, за поиском покровительства которых в Индию и приезжают все эти любители медитаций и обретения состояния самадхи, которых потом приходится разыскивать по всей стране силами и без того недоукомплектованных штатов посольских и консульских работников, а также органам местной полиции, которым и своих «просвещенных» на этом поприще и без того хватает.

Николай Ю.Романов
----